Парик мертвеца - [51]

По его голосу было ясно, что появление Дэйва его потрясло.

— Черт возьми, что это значит?

— Это значит, что вы вообразили, будто Вейд Кочран видел вас в тот вечер, когда вы утопили Джона Оутса. Вы ошиблись, он вас не видел. И вообще никого не видел. Так что убили вы его напрасно.

— Но он же включил фары как раз в тот момент, когда я вышел из-за угла! Голый и мокрый, с меня капала вода. Я шел прямо на свет. Он уехал прежде, чем я…

— Прежде, чем вы успели рассмотреть, кто это был, так? И с тех пор все время ломали себе голову над этим? Не находили места от страха, что он услышит про случившееся здесь в тот вечер и выступит с заявлением, что видел вас. Но вам ничего не удавалось сделать до того момента, когда вчера вечером я пришел в ваш магазин и сообщил вам не только имя этого человека, но и то, что он уже осведомлен об убийстве Джона Оутса. После этого вы не стали терять даром времени, Достали буквально у меня под носом этот пистолет из ящика письменного стола, находившегося всего в четырех футах от меня. А я ничего не понял, хотя и слышал все, что вы делали… Не привлекая к себе внимания, вы выскочили из магазина, сели в машину и поспешили на ранчо Кочрана. Поняв, что полиция теперь уже склонна приписать убийство Джона Оутса ему, вы решили, что для вас «промедление смерти подобно», теперь-то Вейд Кочран не станет молчать… Почему же вы не убили его на ранчо?

— Откуда вы знаете, что я его убил?

— Об этом говорили в последних известиях по радио. Впрочем, для меня это было уже не новостью. Потому что все произошло у моего собственного дома. Он хотел видеть меня. Вовсе не для того, чтобы рассказать о неожиданной встрече с вами. Нет. Просто сообщить, что Питер Оутс не убивал своего отца. Он не мог этого сделать, так как находился в доме Вейда, когда это случилось… Я приехал домой ровно через двадцать минут после того, как вы отбыли оттуда вместе со своим пистолетом.

— Он достаточно большой, чтобы продырявить голову такому человеку, как вы. В скором времени вы убедитесь, — будничным голосом произнес Норвуд, — но не раньше того, как мы с вами побеседуем. Вы проявили чудовищное тупоумие, расследуя это дело. Мне не терпится вам продемонстрировать, как глупо вы себя вели, прежде чем я застрелю вас «по ошибке», ведь вы незаконно проникли в мой дом.

— Но только не из этого оружия, — сказал Дэйв. — Его вам нужно выбросить куда-нибудь подальше и забыть о его существовании. Вы же не хотите, чтобы полиция сравнила пули и увязала их с вашей опасной игрушкой?

А они непременно это сделают. Не понимаю, почему вы не выбросили его в море, возвращаясь домой из своей опасной экспедиции? Вам следовало отделаться от него точно так же, как от гитары Питера Оутса.

— Да, да, вы правы.

Его лицо оставалось в тени, но Дэйв видел, как блестели его зубы. Норвуд улыбался. Голос его зазвучал слащаво:

— Благодарю вас, прекрасный совет. Вы — человек предусмотрительный. Нет, я… — И резко: — Не двигайтесь! Стойте там, где стоите!

— Откуда такая нервозность? Я просто хочу закурить.

— Чуть позже, — сказал Норвуд, — на берегу. Прежде чем вы отправитесь поплавать. Как Джон Оутс… только под аккомпанемент гитары.

— Очень забавно. Каким образом вы намерены добраться до берега?

— Вы сами меня отвезете на своей машине. Я буду сидеть сзади, разумеется. Возле вашего уха будет вот это…

Блеснул свет на стволе пистолета, которым он пошевелил.

— Да, да, он будет возле вашего уха. И хотя, как вы считаете, с моей стороны было бы неразумно и небезопасно вас застрелить, я все же при необходимости рискну это сделать… Поверьте, исход данного дела не будет вас слишком волновать, потому что вас, как любого человека, больше всего будет заботить возможность как можно дольше дышать… Разве я не прав?

— Вы не доехали до ранчо? — спросил деловито Дэйв.

— Нет. Я увидел его машину, догнал ее и постарался не упускать из виду. Хотя моя машина дряхлая, но при необходимости можно и сто двадцать из нее выжать. Вейд ехал с нормальной скоростью, соблюдая правила движения… Все было просто… Я не смотрю телевизор, предпочитаю инструментальную музыку. Возможно, по этой причине я не стал уничтожать гитару. Мне претит мысль заставить молчать что-то, сопричастное с прекрасным… Что касается Кочрана, то, насколько я помню, он постоянно играл роли идеальных героев и на сцене, и в жизни. И верит, что он на самом деле таков. Верил…

— Что же было дальше?

— Это была безумно утомительная поездка, — пожаловался Норвуд. — Подумать только, более ста миль. Представляете, как я устал? Я порой думал, что этот проклятый «лотус» никогда не остановится. Но он все-таки остановился.

— Навсегда, — сказал Дэйв, — как Джон Оутс… Давайте проверим, так уж ли я тупоумен, как вы считаете. Вы убили его ради страховки. Для того, чтобы купить собрание сочинений Льюиса Синклера, первое издание, иметь возможность включить его в каталог книг «Оутса и Норвуда». Ваш магазин прогорает. Вот вам и требуется какая-то приманка, чтобы вернуть бывших клиентов, которые утратили интерес после того, как ушел Оутс. Письмо из Лондона с предложением этих книг лежало на столе в задней комнате магазина. Мне потребовалось некоторое время, чтобы припомнить, где я раньше видел эту эмблему. На конверте, лежащем рядом с тарелками с остатками последнего ужина Джона Оутса на столике в доме Эйприл Стэннард. Я обратил на него внимание в первый же день, когда приехал туда. А сегодня днем в письменном столе Оутса я наткнулся на список цен в британских денежных единицах. Он подсчитал общую стоимость этих книг, пока вы сидели там, поедая его пишу и обдумывая, как удобнее его убить. Вы-то воображали, что деньги по страховке получит Ева, и не сомневались, что она их вложит в магазин.