Пари с начальником ОВИРа - [5]

- Да за что ж нам так, - обиделся я за державу, коей считал себя патриотом, и легонько наклонился вперед, дабы стюардесса воочию могла убедиться в чрезвычайном моем неотреагированном желании.

Она пристально посмотрела на меня, но поехала себе дальше. А я лихорадочно стал соображать, что же делать.

- Думать, - рявкнул кто-то у меня над ухом.

Я оглянулся, но все, кто могли рявкнуть, или пили виски или кьянти в высоких стеклянных тяжелых бокалах, или спали.

"Неужели срабатывает сигнальная система?" - подумал я. И, быть может, не ошибся.

Выбравшись со своего места, я отправился гулять по салону и, поравнявшись со стюардессой, с вожделением посмотрел на нее и на напитки.

- Пить будете? - равнодушно спросила она.

- Бабок нет, - ответил я достаточно внятно, и она улыбнулась.

- Анекдот на эту тему знаете? - галантно продолжил я беседу, давая понять, что анекдотов у меня в запасе значительно больше, чем денег.

- Нет, - ответила она и повезла свой столик в сторону кабины пилотов, расскажите.

Я втиснулся за ней в служебное помещение. Жажда заставила меня быть кратким и красноречивым.

- Ну, ситуация примерно как сейчас, - сказал я, - прелестная девушка развозит напитки по салону и, доезжая до одного пассажира, на вопрос: "Будете ли пить?" все время получает от него: "Бабок нет". Она не поняла, что это означает - рейс был иностранный, и пошла посоветоваться с пилотами. "Вот, говорит, у меня в салоне странный пассажир, я ему: "Виски будете?", а он мне: "Бабок нет". Что такое "бабок нет", пилоты тоже не знали, и потому радист немедленно соединился с землей, земля в свою очередь запросила филологический факультет Гарвардского университета, вскоре информация была передана на борт воздушного судна и сообщена стюардессе. И вот она, стройная, милая и томная в очередной раз идет со своим столиком на колесах мимо пассажиров, подъезжает к грустному путешественнику, который все время произносит странную фразу. И когда на ее вопрос: "Водку, сэр?", он снова раздраженно бурчит: "Бабок нет", неожиданно получает преисполненный благосклонности ответ очаровательной стюардессы: "На халяву, сэр".

Интересно, сколько все-таки раз она выслушивала эту бородатую галиматью?

Я был удостоен звонкого смешка, после чего девушка игриво посмотрела на меня и налила виски в какой-то очень вкусный сок.

Я был тронут и поцеловал ей ручку. После чего выпил все мне подаренное.

"Это не значит "побираться"!" - мысленно заявил я начальнику ОВИРа.

Когда я вернулся на свое место, на панельке над проходом зажглось табло: "Не курить, пристегнуть ремни", и тут я впервые вспомнил, что от пачки "Явы" купленной позавчера у какого-то барыги за трояк, у меня осталось всего две сигареты, а в Марселе, куда, надо думать, приземлится вскоре наш самолет, даже "Житан" без фильтра мне никто не даст бесплатно...

Необозримые дали Средиземного моря показали мне, что мы у цели.

Самолет врезался в очаровательный городок, пронес его немного под своими крыльями и резво побежал по горячим плитам аэродрома.

Потом он остановился, и еще через несколько минут я ступил на французскую землю!

Удивительно, но каждый, кто совершает это, считает, что он имеет на это право.

Было около шести вечера.

Но часы на аэровокзале, напоминающем наше Шереметьево, как полудохлая совхозная мышь дородную крысу из НИИ, показывали "четыре". Я подчинился общеевропейскому времени и обрадовался: на поиски денег, жилья и ужина оставалось на два часа больше, чем предполагалось.

Никаких пограничников, никакой таможни я не увидел. А в чем же тогда сила государства у них? Странно, - подумал я.

... Черт, прямо хоть иди, сдавайся властям. Как-то непривычно, что меня не обыскивают.

О, слава Богу, идет полицейский. Я - к нему. Протянул паспорт...

... Как же был прав Маяковский:

И вдруг, как будто ожогом, рот

Скривило господину

Это господин чиновник берет

Мою краснокожую паспортину.

Берет как бомбу, берет как ежа...

И так далее...

Козырнул и пошел дальше.

А я сделал несколько шагов и оказался на длинной-предлинной ленте эскалатора, которая долго везла меня, оберегая от толчков, и в конце концов выплюнула в явно небольшом городе.

"Но это не Марсель", -удивился я.

"Марсель - 16 километров", - гласил дорожный указатель. Рядом с ним не было никаких лозунгов типа: "Превратим Марсель в образцовый капиталистический город".

И никаких плакатов, кроме разве что одного, многократно повторяющегося: на нем была изображена красивая дамская задница и рулон пипифакса. Все это вместе рекламировало туалетную бумагу.

Какой-то темнокожий человек с голым торсом тут же продавал бесчисленное множество очков, рядом с ним была выставлена шеренга разных баночных и небаночных прохладительных напитков и пива. Предательски запахло жареным мясом.

Я достал записную книжку и стал заносить в нее первые впечатления. Впрочем, пока их было не так уж много.

Непривычным было все-таки то обстоятельство, что меня никто не встретил. Так я еще никогда не путешествовал. Обычно, когда едешь в командировку - писать фельетон в Саратов или в Уфу - кто-то из местных властей обязательно тебя встречает, да еще и на автомобиле. Привычка, а она вторая натура! А тут пойди, пройдись пешочком, на голодный желудок. А куда идти? В Марсель? А как потом оттуда в Париж, не пешком же - это чуть ли не восемьсот километров!