Пари с начальником ОВИРа - [2]

Набрал номер, на этот раз записная книжка была со мной. Он взял трубку.

- Выезжаю? - спросил я.

- Давай, - ответил он.

Прошел милицейский заградительный кордон без пропуска. У милиционеров профессиональная память, поэтому сержант решил, что где-то он меня уже видел.

В приемной находились посетители, и я честно прождал довольно долго: демократия должна быть демократичной!

- Здравствуйте, - сказал я, открывая двойную дверь, причем внутренняя подавалась туго, а внешняя уже закрылась, и я оказался в мышеловке, автоматически, однако, поздоровавшись.

- Садись, - нетерпеливо ответил он, - журналисты мне надоели, если ты с этим делом, попьешь чаю и пойдешь порожняком. Закуривай.

- Бросил, - сказал я. И соврал.

Начальник ОВИРа засуетился заваривать чай. Судя по количеству пустых упаковок, он предлагал его своим посетителям часто. Перестройка! Раньше предлагали выпить.

- Я не спросил, может, тебе кофе?

- Чай, и слабенький, пожалуйста.

Не пью я крепкий чай. Я от него засыпаю сразу же.

Зазвонил большой белый аппарат с гербом на диске. Начальник ОВИРа бросил свое колдовство с цветными пакетиками, взял трубку.

Звонил кто-то большой, но не больше начальника ОВИРа.

- А я вам говорю: у меня нет оснований его не выпускать, - услышал я через полминуты. - Ну и что, что сидел. Отсидел же, теперь это не основание.

Вот это да! Уже и бывших зеков отпускают!

Я тем временем выключил закипающий чайник. Разлил кипяток в чашки. Спросил:

- Вам покрепче?

Он махнул рукой. Положил трубку и счел нужным объяснить:

- Звонят, понимаешь, по ерунде. Я недавно опубликовал основания для отказа в выезде. Их всего-то пять. Так нет, придумывают еще, "совершенствуют" законодательство. А для чего? Ну, отсидел, и что? Судимость-то снята. Мы же везде кричим, что после отбытия наказания человек возвращается в жизнь, а тут его не пускают в путешествие. И все валят на ОВИР, все на ОВИР. Мы самые плохие.

- Вы самые хорошие, - серьезно сказал я, отхлебывая слабенький чай.

- С чем пришел? - подозрительно посмотрел на меня, спросил начальник.

-Повидаться, посоветоваться.

- Давай.

Я достал записную книжку, помучил его еще немного, достал вырезку из "Аргументов и фактов". Протянул ее собеседнику. В ней было написано, сколько что стоит во Франции в пересчете на ту сумму, которую теперь меняют на поездку советскому человеку.

- Ну и что, - прочитав, сказал он, возвращая вырезку, - правильно товарищ пишет, мы за границей вынуждены чувствовать себя униженными, а причина, что у страны нет денег - теперь мало кого волнует.

- Меня волнует, - тихо сказал я. Так тихо, как будто бы сказал что-то неприличное. В последнее время стало модным ругать перестройку в больших кабинетах.

- Вот как, ты пришел сдавать валюту?

- Нет, я пришел ее не брать.

- Та-а-а-к, - начальник ОВИРа откинулся в кресле и прищурился.

- Да, - сказал я, - я пришел, как ни странно, за паспортом. Я тоже хочу во Францию, но без валюты.

- А почему ты пришел ко мне? Отстоишь два месяца, получишь валюту на Ленинградском шоссе, выкинешь ее вон в корзину, и езжай без нее, это уже меня не касается.

- Нет, получать я ее не хочу, я поеду так.

- А для чего тогда пришел? Паспорт в районе не дают? Так я позвоню.

- Я пришел поругаться с вами, учинить, как говаривали когда-то, конфликт.

Начальник ОВИРа рассмеялся.

- Хорошо, что я тебя знаю много лет, - сказал он, - это тебе в газете поручили?

- Да никто мне ничего не поручал, я сам теперь поручаю, а пришел к вам только для того, чтобы призвать вас в свидетели: я еду в чужую страну без денег, к тому же в той стране у меня нет ни родственников, ни пока знакомых.

- А для чего же ты туда едешь? Надо думать не в туристическую поездку, ведь в таком случае ты бы здесь не сидел. Ты что, сбежать хочешь? - осенила его вдруг гениальная мысль.

- При нашем бардаке это очень несложно, могу даже проконсультировать вас, как это сделать, но пока я хочу доказать вам, что деньги надо не здесь получать, а там зарабатывать. К тому же того, что меняют, все равно не хватит даже, чтобы сходить на Пляс Пигаль к девочкам. Ну так как? Поможете мне не подрывать экономическое могущество нашей великой страны?

- Я должен подумать. А ты что, писать об этом будешь?

- Обязательно. Буду вести двневник. Вернусь - опубликую, а не вернусь (не беспокойтесь, я не вернусь, только если умру с голоду), это будет лучшим пропагандистским материалом, живым свидетельством того, что нам там делать нечего, что там все плохо, и что даже мы не можем там выжить.

- С голоду мы тебе умереть не дадим, я созвонюсь с консульством и оформим как ознакомительную...

- Никогда, - запротестовал я. - Я сам, один в этом чуждом мире, без всякого консульства. Мог бы вам вообще всего этого не говорить, но мне нужен паспорт. Я заработаю на жизнь сам.

- Фотографии у тебя с собой?

- Да.

- Оставь и зайди через неделю, но имей в виду, я тебе ничего не обещаю и в твои игры играть не намерен.

Я пожал его вялую руку, а он недоверчиво поглядывал при этом в мои глаза, опасаясь, что напоследок я скажу ему об истинной причине своего визита. Но я уже все сказал.