Пари на пятьдесят золотых - [22]

С одной стороны, все очевидно – снял копию и на следующий день исчез, а с другой…

А с другой ничего, кроме факта рождения девочки, о котором сообщали ее отцу, там не было. Кому адресовано письмо – непонятно. Пометка «лично» на нем была, а вот адресат отсутствовал, что рождало множество версий.

– Я могу спросить? – подала я голос уже у самой двери.

– Слушаю тебя, – показалось, что несколько раздраженно отозвался де Борей.

– А эта книга, она всегда принадлежала вам?

– Книга? – Герцог резко остановился, посмотрел на меня, как на диковинку. – Ты хочешь сказать…

– Вот это поворот, – с восторгом протянул де Риньи. – А у мальчишки голова!

– Я не мальчишка, – огрызнулась я. Уже привычно.

– Что не мешает тебе быть сообразительным, – тут же парировал маркграф. – Что скажешь? – перевел он взгляд на герцога.

Тот нахмурился, потом дернул плечом и ответил весьма неоднозначно:

– Проверим.

Настаивать я не стала, тут ведь главное зародить сомнения, все остальное они сделают сами.

В столовой уже было накрыто. На четверых. Де Борей сразу прошел к торцу стола, де Риньи тоже направился к своему месту, но, сделав шаг, остановился, осматриваясь, как на поле боя.

Я поспешила опустить глаза, чтобы ненароком не встретиться с его взглядом. Два стула стояли с той стороны, где обычно садилась я.

– Алекс? – удивленно посмотрел на маркграфа де Борей.

Де Риньи хмыкнул и, прихватив меня за шкирку, подтолкнул, отправив в обход стола.

– Его величество просит тебя заняться охраной Эдгара, – усаживаясь, заметил он.

К кому обращался, было понятно. К брату.

– Тебе заплатят, – добавил, выдержав короткую паузу.

– Хорошо заплатят? – равнодушно спросил Агжей, раскладывая на коленях салфетку.

Вот после такого я бы предпочла оказаться от него как можно дальше. Брат ярился редко, но когда его задевали по-крупному, на титулы и положение в обществе уже не смотрел.

А тут едва ли не оскорбление. Просьба короля – одно, оплата – другое. В первом случае – дело чести, оказанное доверие. Во втором – унизительное «наемник». И хотя наймом брат не брезговал, там речь шла только о частных заказах, да и те, насколько я понимала, прикрывали то, что работало «на благо короны».

– Очень хорошо, – ничего не подозревая, ответил де Риньи. – Но если у тебя есть…

– Лови! – схватив первый попавшийся под руку бокал, без размаха бросила его я. Не прямо в брата, чуть в сторону.

Агжей стремительно сорвался со стула, в прыжке перехватил бокал, но вместо того чтобы встать на ноги, упал, перекатился через плечо и лишь после этого поднялся.

– Ты чего?! – резко выдохнул он, не удостоив ни вскочившего де Риньи, ни продолжавшего сидеть де Борея даже взглядом.

– Да у тебя глаза уже черные, – уперев ладони в край стола, подалась я вперед. – А вы, – повернулась к маркграфу, – думайте, прежде чем говорить.

– Ты что-нибудь понял? – задумчиво посмотрел на герцога де Риньи. Потом оглянулся на замершего брата и лишь затем удостоил своим вниманием меня.

– Если только кое-что. – Эдгар, не дожидаясь, когда мы вновь усядемся, дал знак подавать. – Золото ты брать за охрану не хочешь, что тогда?

Я вздрогнула – интонации отдавали изморозью, но не сдвинулась, продолжая наблюдать за братом.

– Возьмешь его с собой, – кивнул Агжей на меня.

– А тебе от этого какая выгода? – Де Борей откинулся на спинку стула.

Я даже залюбовалась. Стать! Повадки! Настоящий герцог!

– Если он не заработает на каникулах, не сможет доучиться. А у него талант.

– А ты помочь не можешь? – Эдгар роли не выдержал и нахмурился.

– А он – гордый, – фыркнул Агжей, – у меня не возьмет. И у дяди – тоже. А другого места ему сейчас не найти.

– Так мы вроде договорились, что в поездках он сопровождать будет. – Эдгар кивнул подававшему горячее слуге.

– Это было до последнего покушения, – скривился Агжей. – А сейчас ты сомневаешься.

– Это может быть очень опасно, – соглашаясь, вздохнул герцог, – а он еще совсем…

– Я не мальчишка! – подыгрывая брату, крикнула я обиженно.

– Добавишь ему пару золотых. – Агжей сделал вид, что не заметил моего выпада.

Впрочем, герцог тоже не особо интересовался моей персоной, в отличие от Алекса, чей взгляд, казалось, прожигал насквозь.

– А если с ним…

– Ничего со мной не случится, – склонив голову, чуть слышно произнесла я. – Я буду очень осторожен. – Сейчас бы еще хлюпнуть носом, но я решила, что это будет уже лишнее. – Кстати, – я вскинулась и посмотрела на де Риньи, словно ища его поддержки, – на этой книге не было экслибриса его светлости. Я не сразу вспомнил, но теперь уверен. Когда…

– Сядь! – рявкнул де Борей, заставив меня замолчать. – Ты – тоже, – бросил он быстрый взгляд на брата.

– А я? – невинно поинтересовался де Риньи.

Я засмеялась вместе с остальными, но на сердце у меня было не так спокойно, как хотелось показать. И причиной была не тревога за брата или мысли о том времени, когда мне придется признаться в том, что Мишель Лонье, конечно, Мишель, но совсем не Лонье. Причиной было воспоминание. Когда я, сидя в библиотеке дяди, открыла книгу и увидела клочок бумаги, на котором изящные завитки образовывали витиеватый узор. Ту самую то ли Ж, то ли Э, с которой начиналась подпись в найденном нами письме.