Пари - [37]

Наконец, ребята подошли ко входу в пещеру, почти незаметному из-за нависающих деревьев. Прямо из отверстия бежал небольшой ручеек.

— Придется разуваться, иначе не пройдем.

— Давай я сперва, ага? — обратился Серега к руководителю, сноровисто снял кроссовки и уже брел по холодной воде к разлому. Затем перелез через камень, перегораживающий проход и исчез с поля зрения.

Даша с опаской покосилась на темный проем. Не то, чтобы она страдала клаустрофобией, но неизвестность, таившаяся в глубинах горы, будила в ней непонятные страхи, заложенные, вероятно, еще предками, которые ни за что вот так запросто не отправились бы в темноту, таившую в себе скрытые опасности.

Наконец, Сергей выглянул из-за камня и махнул рукою. Все принялись торопливо снимать обувь.

Вода буквально обожгла ноги холодом, Даша ойкнула. Данил, шедший чуть позади (где же еще?!), чуть слышно хмыкнул. Девушка заспешила вперед, насколько это было возможным — расстояние было совсем небольшим, метров двенадцать, но идти приходилось медленно, аккуратно нащупывая подошвой неровности. Дарья была сосредоточена на камнях под ногами, и окончание перехода не увидела, а скорее почувствовала — сперва ветви дерева загородили солнце, а потом уже от стен пещеры ощутимо повеяло холодом.

Почувствовав под ногами сушу, все начали обуваться. Даша поспешно отерла подошвы салфеткой и натянула носки и кеды. Ощущения кардинально изменились — по ногам разливалось горячее тепло, подошвы слегка покалывало.

Олег Степанович стал во главе группы:

— Далеко заходить не будем. В последний раз я здесь был в позапрошлом году. Конечно, сама пещера за такой короткий срок вряд ли изменилась, но… — он вздохнул, — идиотов хватает. Пошли! — Он махнул рукою, — идем, не торопясь, внимательно смотрим под ноги, по возможности страхуя товарища, идущего впереди. И помним — это горы, первозданная природа. Она шутить не любит.

Они все глубже и глубже заходили вперед, освещая путь фонариками. Конечно, шли они медленно, рассматривая пространство, остающееся неизменным уже, наверное, тысячелетия. Эта мысль пугала и восхищала одновременно. Казалось, что солнечный свет остался где-то очень далеко, и чувство тревоги, появившееся, как только она ступила под сень пещеры, не покидало ее. В какой-то момент показалось, что кто-то пробежал по ноге, и она остановилась, внимательно освещая камни вокруг себя.

— Что случилось? — Данил был совсем рядом, каким-то странным образом это подействовало на нее успокаивающе.

— Ничего, мне… показалось… — она еще раз осветила землю под ногами.

— Здесь никто не водится. По крайней мере, из тех, кого бы ты почувствовала. Можешь не волноваться.

— Тебя это, должно быть, забавляет?

— Ничуть. Я просто думаю, что тебе не следовало сюда идти.

— А я думаю, что стоило. — Она обвела рукою пространство вокруг, — это впечатляет.

— Но ты хочешь наружу.

— Очень.

Она злила его. Своим упрямством, желанием следовать за всеми, несмотря на дискомфорт, или вот как сейчас, первобытный страх — он не мог не заметить растерянного взгляда, брошенного в сторону удаляющего проема. И того, как крепко, до побелевших пальцев она сжимает фонарик. Злила своим равнодушием, подчеркнутым отсутствием желания выглядеть привлекательнее. Что это — маска, или он настолько ошибался? Он-то думал, она из тех девушек, которые в магазин, не накрасившись, не выйдут. И что же теперь? Никакого кокетства, полное отсутствие косметики, бесполая одежда. И даже выводящие его из равновесия волосы жгуче-рыжого цвета собраны в хвост и спрятаны под кепкой. Да только зря — он-то все о ней знает и подмечает. Он видит ее тонкие пальцы, хоть они и перемазаны грязью. Вот в разрезе куртки мелькнула нежная шея, с тонкой золотой цепочкой. А на мягких губах расцвела улыбка. Правда, адресована она не ему.

Как же она бесит его! И своей очевидной женственностью, и тем, что оказалась совсем не той, кого он знал. А еще тем, что она здесь, рядом, на расстоянии вытянутой руки.

Хитростью ли, или просто стараниями подруги, какая разница! Это ее упорство одновременно и восхищало. Отсутствие каких-либо удобств, грязь, тяжелая дорога ничуть не сказывались на присутствии духа — еще одна причина для злости. Или восхищения. Он не знал.

Они повернули обратно, с ее стороны послышался едва различимый вздох облегчения. Теперь Даша шла позади него, и он слышал ее дыхание, и то, как оно сбивалось, когда она преодолевала крутой уступ или перепрыгивала через маленькие ручейки. Он подал ей руку, когда они спускались вниз, и, как ни странно, Даша не отвергала его помощь. Наконец, впереди забрезжил просвет, все заговорили громче и ускорились. Снова последовал переход через водную преграду, после чего ребята расселись на нагретых камнях, блаженствуя от яркого солнца.

Данил поймал себя на мысли, что разглядывает ее босые ноги, пока она не опустила закатанные штанины и не надела кеды. Но даже после этого буйная фантазия продолжала рисовать свои образы у него в голове, будоража кровь. И этот цирк продолжается уже вторые сутки. Вот ведь зар-раза!

— Ты хорошо держалась.

Даша удивленно покосилась на Данила, уж от кого-кого, но от него она никак не ожидала похвалы. И не знала, как реагировать, возможно, это просто очередной выпад, и за ним последует колкость?