Пари - [3]

— Что то случилось, Валентин Петрович? — я оторвалась от романа и изобразила на лице повышенное внимание. — Может еще чайку. У меня и печеньице есть. Курабье с глазурью.

— Спасибо, Ларочка, больше не хочу, — он еще раз вздохнул. Конечно, больше не хочет. Выдул два чайника нон-стопом и хоть бы что, а еще жалуется на почки. Если бы я столько выпила, мне пришлось бы уже забронировать местечко в помещении со странным названием «Ж», а потом еще и ночевать в обнимку с белым фаянсовым резервуаром.

— Ах, Ларочка, знаете, меня ведь увольняют, — шеф неожиданно испустил стон умирающего лебедя и закрыл лицо руками. Я почувствовала жалость и тут же отругала себя в уме за излишнюю и недостойную меня сентиментальность (ни к чему это в моем возрасте и с моей зарплатой). Но это в уме, а на лице у меня отобразилась масса различных чувств от ужаса до безумного горя. Я бы даже и голову посыпала пеплом, благо пепельница с окурками стояла у меня под носом, но, своевременно вспомнив о том, что профилактика горячего водопровода в нашем районе продлится еще с неделю, ограничилась вербальным выражением своей оценки ситуации.

— О боже! — мой вопль должно быть был слышен на улице. — Да как они могут, Вас, с Вашим опытом, с Вашим умом!? Столько сделать для компании и вот так! Какие низкие люди! Как они посмели?! И когда Вы уходите?!

Из всей этой длинной патетической фразы, только последний вопрос имел для меня значение, поскольку с уходом моего маразматика мне тоже приходилось собирать барахлишко. Кто это станет меня тут держать и для каких, интересно знать, целей? Поэтому я прикинула, что пора подыскивать себе тепленькое местечко. Нет, можно конечно было попробовать остаться, но тогда пришлось бы работать с Андреем и пахать как вол, что меня абсолютно не устраивало. Уж очень я привыкла к спокойной жизни и к ромашковому чаю. Не подумайте, что я хроническая лентяйка или неумеха какая-нибудь. Но как-то жаль было расставаться с непыльной работенкой…

— Так, когда говорите, Валентин Петрович?

— Представляете, уже через неделю. Кошмар! Ухожу, ухожу на пенсию. Буду сидеть дома с супругой и собакой. Ах Ларочка, с моей почти юношеской энергией это не так то просто. — Мой маразматик покачивал лысиной, а его левый глаз подергивался в нервном тике.

— Какой ужас! А что же теперь будет с фирмой? Кто сможет справиться с Вашими обязанностями? — мой голос выражал неподдельный страх за будущее компании, что несомненно тешило его тщеславие.

— Пусть потешится напоследок, — думала я. Ох и тяжко ему будет дома с его женой-мегерой и болонкой Мотей.

Нервный тик усилился, плавно перешел с левого глаза на правый, и я стала благоразумно подумывать о вызове неотложки.

— Нет, Вы даже не представляете, кого прочат на мое место. Этот выскочка! Этот гарвардский недоносок! Этот щенок! Я про Андрея Николаевича.

Я это даже очень здорово представляла. Я просто видела живьем картину, как в кожаном кресле моего босса сидит, развалившись, этот молодой карьерист с внешностью второсортного киноактера и нагло раздает указания направо и налево, а за моим столом, блистая нарисованной улыбкой восседает Ленка и лапает своими руками мой телефончик. То есть, это меня не очень задевало, но все-таки… — Эх! Жизнь полна сюрпризов и неприятных неожиданностей, — философски рассудила я.

— Вот так вот, Ларочка. Как мне не жаль, придется нам с Вами расстаться. Может еще чайку с горя?

Я еще раз выразила искреннее сочувствие дедушке Валентину и, налив ему ромашки, вновь углубилась в чтение. Судя по всем первичным и вторичным признакам, белокурая героиня через несколько страниц должна была отдаться своему смуглому герою.

ГЛАВА ВТОРАЯ

(Плавный переход к завязке сюжета. Краткая кинологическая справка. Появление главного героя и прочая чушь, и, что обнадеживает — никаких описаний природы, погоды и романтических отступлений.)

«Бал был в самом разгаре. Играла музыка, шампанское лилось рекой. Прекрасные женщины с обнаженными плечами и роскошные мужчины в смокингах гуляли по саду. Она стояла одиноко возле бассейна с хрустальным фужером в руке и ее нежное личико озаряла улыбка.»

Бал был в самом разгаре. Ну не бал конечно, и даже не званый ужин, а скромная корпоративная вечеринка, человек на пятьдесят. С начала событий, описанных в предыдущей главе, прошла ровно неделя. За эту неделю я не похорошела и не поумнела, разве что прочитала еще штук двадцать розово-слюнявых книжонок. И вот, вся в розово-слюнявом тумане (это я так иронизирую) я бродила из угла в угол по огромному залу с колоннами и лепниной на потолке. Этот «скромный» особнячок на Садовом кольце наша фирма снимала за бешеные деньги. Но он того стоил.

Глядя на потолке на гипсового Херувима с толстым задком и прочими мальчиковыми причиндалами, я сочиняла про себя очередную скабрезную эпиграммочку: «Это что висит за штука у Амура ниже лука?». Подумывая об окончании четверостишия, я опрокинула в себя бокальчик виски. Надо отметить, что всему ассортименту спиртных напитков я предпочитаю эту шотландскую гадость с сивушным привкусом. Так уж получилось, что ни благородные вина, ни модный нынче мартини, ни джин с тоником и кокетливой маслинкой не прельщают мой плебейский организм. Виски и все тут! Сегодня у меня был чудный повод, чтобы напиться. А как же!? Со слезами на глазах и водкой на столах мы провожали Валентина на заслуженный отдых. Гудбай мой шеф, гудбай моя работа!!! Я пожевала что-то типа канапе с осетриной, усадила свое, ставшее неожиданно тяжелым, тело на канапе у окошка (Фу! Какой дешевый каламбур!) и пробормотала: «После пятого бокала, что-то я стоять устала.» Обзор мне открывался занимательнейший. Возле столов толкалась толпа моих соратников, сотрудников, сотоварищей и прочих «со». Подобрался весь наш московский зверинец в полном составе, пара-тройка региональных представителей с характерным провинциальным прононсом и способностью «принимать на грудь» в недоступных для жителя столицы объемах. Не поверите, но на проводы моего «маразматика» прилетели даже двое из центра. Такие холененькие америкашечки в шелковых диоровских удавках на жирных красных шеях. Жуть! Вот они-то и сдали первыми, будучи абсолютно непривыкшими к нашим суровым условиям: степям, лесам, тайге, бане, медведям и прочим национальным достояниям. Кажется, их звали Джеральд и Томас. Бывает же такое! Том обнял Джерри, а Джерри обнял Тома, и вот так, по-братски они слонялись по залу, что-то напевая. Дойдя до диванчика Томас упал на Джеральда (не подумайте чего), оба они уложились в рядок и дружно захрапели. А нашим — хоть бы хны. То есть всех слегка покачивало, и было немного жарко, но не более того. Лошадь Пржевальского-Ленка призывно ржала и скакала по залу, как пособие одновременно и по географии и по анатомии. Разгулявшиеся мужики провожали ее странными взглядами, впрочем, не только ее одну. Ради торжественного случая все наши дамы обнажились по мере возможности. Даже тетя Тамара — уборщица с двадцатилетним стажем распахнула кружевную необъятных размеров блузку на три пуговицы. Глядя на ее грудь, я думала, что тетя Тамара должно быть хорошая мать и, видимо, вскармливала своих многочисленных отпрысков до подросткового возраста. Девочки из внешнеэкономического отдела сверкали голыми коленками, в очередной раз доказывая, что ничего не меняется, и все равно вы в России не найдете «две пары стройных женских ног». Ребята похотливо поглядывали на женские груди, спины и коленки и я их хорошо понимала. Время от времени мужское естество не выдерживало и, крякнув «поехали», мужики заливали похоть спиртом. Сам виновник торжества нежно привалился к столу с напитками и, позабыв о язве желудка, глушил водочку, как бы невзначай трогая за ляжки наших двух Наташ из экспортного отдела. Те хихикали и кокетливо и не очень строго, шлепали его по рукам. В общем и целом было пьяно и радостно.