Пари - [2]
— Ну ты чо? Все сидишь? Всякую дребедень читаешь, — Ленка бесцеремонно заграбастала с моего стола пачку сигарет, выудила одну своими длинными пальцами с безупречными ногтями и прикурила. — Слышь, посмолю тут у тебя, пока нашего нет. Господи! Как ты можешь курить эту гадость? — Ленка уничтожающе поглядела на сигарету, как будто это был не Мальборо, а козья ножка.
— «На халяву даже гадость доставляет людям радость, даже если будет рак — пусть достанется за так…», — выдала я свой очередной экспромтик и тоже засунула в рот канцерогенку.
Ленка не отреагировала. Она с явным отвращением на лошадином лице затягивалась и выпускала дым изящными кольцами. Она все старалась делать аккуратно, изящно и эротично. Возможно этим она пыталась поразить своего шефа, а может это у нее было врожденное, как болезнь Дауна, но преподносила она себя исключительным образом. Я любовалась на ее худые ляжки и думала, что она даже писать (в смысле — по-маленькому) должна изящно. Пока я пыталась представить как ее аккуратная розовая попка размещается на кольце унитаза, она достала из сумочки косметичку и начала рисовать себе лицо.
— Чего это у тебя такое? — заинтересовалась я, увидев загадочную баночку с вонючей жидкостью неизвестного мне назначения. Ленка отмахнулась. Ей было некогда отвечать, она была в процессе делания рта. Я закурила еще одну мальборину.
— Много куришь. Будут желтые зубы и дурной цвет лица. — Лошадь Пржевальского как по мановению волшебной палочки превратилась в Синди Кроуфорд.
— Ага, а еще полный букет страшных заболеваний типа прогрессирующей шизофрении, нимфомании и СПИДа, — мне было искренне наплевать на цвет лица и зубы, лишь бы не болели и не вываливались в тарелку с супом в неподходящий момент.
Новоявленная Синди Кроуфорд медленно поднялась с кресла, поправила юбку, которая мне ужасно нравилась своей ненавязчивой длиной, а вернее отсутствием таковой и поплыла к двери, качая узкими бедрами. Возле двери оглянулась, бросила невзначай:
— Ты бы тоже хоть накрасилась что ли. Бледновато выглядишь. И прическу поменяй, и стиль одежды, и походку, и вообще…
Она ушла, а я задумалась над этим «и вообще». Чего ей не понравилось? Нет, конечно, нельзя отрицать того факта, что к категории красавиц и роковых женщин я не отношусь, а собственно, что с того? Мое существование от этого не становится трагичнее. Я извлекла из недр старой необъятной сумки зеркальце и отряхнув с него налипшие кусочки табака, стала рассматривать свою физиономию. Носик славненький — такой слегка курносоватый и крупноватый, глазки как глазки, серенькие и, если приглядеться, заметно косят влево, что, как известно, признак аристократизма, лобик в меленьких таких прыщиках (следствие односторонне употребленного вчера Ленинградского торта) и довольно приличный большой рот. Вполне обычные щеки как и у прочих гомо сапиенсов, и подбородок опять же, как у всех людей, даже с такой премиленькой ямочкой посередке. Короче, ничего такого пугающего и мне неизвестного я не обнаружила.
С фигурой у меня тоже все достаточно прилично. Легкая сутуловатость и почти полное отсутствие бюста возмещается довольно стройными и длинными ногами, которые я уже который год одеваю в хорошие, пусть слегка потрепанные, американские джинсы. Неизменный серый (иногда бежевый) свободный свитер. Ну и плевать, что не оригинально, зато удобно и не надо каждое утро размышлять над тем что надеть. Я, кстати, себя очень даже люблю и не намерена терпеть никаких таких дискомфортов, связанных с наведением и поддерживанием привлекательного внешнего вида. Лет семь назад, находясь в Ленкином цветущем возрасте, я тоже могла часами разрисовывать себе фасад. Мне это, помнится, даже доставляло удовольствие. Стыдно сказать, но мне было в огромный кайф болтаться по улицам в мини-мини юбчонке, ловить на себе не самые вежливые взгляды красивых и не очень мужчин и чувствовать себя неотразимо-прекрасной. Тогда ни одна мозоль не могла заставить меня сменить «шпильки» на кроссовки, и ни один мороз не вынудил бы меня надеть вместо тонких колготок шерстяные. Но это тогда, семь лет назад. Эх Ленка, Ленка. Я еще раз взглянула на себя в зеркальце и осталась весьма довольна «Третий сорт — он, знаете ли, не брак», как любит говорить моя лучшая подружка Инка. Удовлетворенно вздохнув, я залила свое удовлетворение крепким кофе без сахара и вернулась к позабытой было юной блондинистой девице, которая уже на пятнадцатой странице романа подавала определенные надежды зеленоглазому миллионеру с виллой и розовым лимузином на закуску. Класс!
— Принимай тару, — раздался со двора Федин голос. Это он так острил. Я отложила книгу в сторону и надела умное лицо. Приехал патрон.
«Седой мужчина во фраке налил в стакан еще немного пунша и подошел к девушке. Она подняла на него свои прекрасные чистые глаза и спросила: „Вас что-то печалит дорогой друг?“»
Мой «пушистый» старый маразматический шеф смачно прихлебывал из блюдца ромашковый чай и грустно вздыхал. Поскольку вздыхал он уже с минут эдак сорок, было бы странно не понять, что мужчина явно напрашивается на сочувствие.
Ты для меня — больше, чем редактор, Алиса. Мой мир — алисоцентричен. Без тебя ни одного слова из этой книги не появилось бы. В каждой строке этой мрачной сказки — твоя любовь, твой свет и тепло. Гениальность — не в том, что ты пишешь. Твой гениальный дар — в том, на что я становлюсь способна рядом с тобой. И по большому счёту, это ты — настоящий автор, а не я. Это твоя книга, Алиса. И те, которые ещё предстоит написать, тоже будут твоими. Потому что за ними стоишь ты.
Повести и рассказы о настоящей жизни без «розовых очков», читая которые, тем не менее, начинаешь верить в чудеса и главное чудо жизни — любовь.
«Это не моё чтение, я такой литературой не увлекаюсь. Но я человек лояльный и уважаю любые жанры, кроме скучного. Эта книга не скучная, уже хорошо! А вот найдёт ли она своего читателя, об этом судить не мне» (Павел Басинский, литературный критик). Книга содержит нецензурную брань.
Аннотация. «…мечтать же не запрещено законом. Вот и Ксения нафантазировала своего идеального мужчину. Она нафантазировала не только внешность, но и характер своего идеала, представляла себе их встречи, разговоры, этот образ стал частью её жизни, она даже видела его во снах…» Девизом девушки можно считать фразу «Бойтесь своих желаний». Никогда не рисуйте в мечтах образ идеального мужчины и ни в коем случае не мечтайте о встрече с ним, вдруг он живёт в другом мире, а судьба решит вас столкнуть.
Смерть — полный отстой… Выпускница старшей школы Эмбер МакУильямс знает об этом не понаслышке. После смертельной автокатастрофы, одаренная младшая сестра вернула ее к жизни. Теперь все, к чему прикасается Эмбер, умирает. На самом деле это реально бесит. Девушка придерживается политики «без прикосновений» со всеми живыми существами, включая парней. Когда в жизни Эмбер появляется Хайден Кромвел, цитирующий Оскара Уайльда и заявляющий, что ее проклятие на самом деле дар, она решает, что тот просто сумасшедший симпатяга.
Сказка о прекрасной принцессе на белом... звездолёте. Ну, может быть, не совсем принцессе. И не совсем прекрасной — на любителя. Но если таки распробовать — м-м, бабушкино земляничное варенье не сравнится с этим! Незабываемые новогодние выходные обеспечены. Ну и, как водится, любовь- морковь... Но при чём здесь двулетнее травянистое растение семейства зонтичных? Пардон, небольшие недоработки словаря идиом и фразеологизмов.