Парень из Колорадо - [2]

Стефани была родом из Цинциннати, Огайо. Когда она впервые оказалась на Лосином острове для прохождения интернатуры в штате «Еженедельного островитянина», девушкой овладела глубокая грусть, которая на новоанглийском диалекте также рифмуется с «пусть». Как можно было выучить хоть что-нибудь, когда понимала она только одно слово из семи. А без конца просить людей повторять, что они сказали, чревато недоумением, а то и репутацией прирожденной идиотки (что на диалекте островитян звучит как «идиетки»).

Последипломная программа университета Огайо рассчитана на четыре месяца, но уже по прошествии четырех дней Стефани была готова все бросить. Но тогда Дэйв отвел ее в сторонку и сказал: «Не вздумай идти на попятную, Стеффи. К тебе все придет». И пришло! Как ей показалось, акцент почти сразу же стал понятен. Как будто в ухе чудесным, непостижимым образом лопнул пузырик, мешавший расслышать, что говорят. Теперь она была уверена, что могла бы всю жизнь прожить здесь, не умея говорить на их языке, но все понимая. Пусть! Она это могла и точка.

— Да, именно слово «честно» я и имела в виду, — согласилась она.

— Это слово не входит в словарь Джека Муди, если только дело не касается предсказаний погоды, — сказал Винс, а затем, изменившись в голосе, обратился уже не к ней. — Положите-ка, эту булочку, Дэвид Боуи! Разве ты не достаточно стремительно набираешь вес? Свинья-свинья-свинья!

— В последний раз, когда я проверял свой паспорт, в графе «семейное положение» печати не было, — парировал Дэйв, еще раз откусив от булки. — Ты что, не можешь закончить свою мысль, не доставая меня?

— Ну, не нахал?! — возмутился Винс. — Не разговаривать с набитым ртом его, видимо, тоже никто не учил.

Он закинул руку за спинку своего стула, и бриз с блестевшего на солнце океана откинул со лба его белые волосы.

— Стеффи, у Хелен трое детей от шести до двенадцати лет, а муж сбежал. Она не хочет уезжать с острова, потому что здесь можно поднакопить деньжат, работая даже простой официанткой в «Серой чайке». За лето можно заработать больше, чем потратится зимой. Следишь за мыслью?

— Да, не сомневайтесь, — сказала Стефани.

Тут как раз женщина, о которой шла речь, подошла к их столику. Стефани отметила, что на официантке были толстые чулки, которые не могли скрыть варикозных вен, и что под глазами у нее темные круги.

— Винс, Дэйв, — сказала Хелен, кивнув их симпатичной компаньонке, имени которой она не знала, — вижу, ваш друг отчалил. На паром?

— Ага, — сказал Дэйв. — Решил, что лучше вернуться в рабочий Бостон.

— Ну и пусть. Вы все?

— Нет, еще немного, — сказал Винс. — Но чек уже можно нести, Хелен. Как детишки?

По лицу женщины пробежала гримаса:

— У них шалаш на дереве. На той неделе Джуд выпал из него и сломал руку. Как же он орал! Напугал меня до смерти!

Старики переглянулись и расхохотались. И хотя они быстро смолкли и выглядели пристыженными, а Винс даже выразил сочувствие, Хелен это было уже не нужно.

— Мужчины могут смеяться. Мальчишками они все вываливались из шалашей, ломали руки и помнят себя бесстрашными пиратами. Но вряд ли они хоть иногда вспоминают, как матери ночами сидели у их кроватей, давая им аспирин. Я принесу ваш чек, — и она зашаркала прочь в своих теннисных туфлях со стоптанными задниками.

— Она доброй души человек, — сказал Дэйв.

— Это точно, — подтвердил Винс. — Но пару крепких словечек в свой адрес мы у нее заслужили. Итак, в чем же фокус с этим обедом, Стеффи? Не знаю, сколько в Бостоне платят за обед с лобстерами, три булочки и четыре чая со льдом, но тот журналист, должно быть, забыл о том, что мы тут живем у источника снабжения, как это называют экономисты. Поэтому он бросил на стол сотню баксов. Если в чеке, который принесет Хелен, будет стоять сумма больше пятидесяти пяти, я улыбнусь и поцелую свинью. Ты все еще слушаешь?

— Да, конечно, — сказала Стефани.

— А теперь о том, как все это отразится на жизни парня из «Глоуб». Пока паром везет его обратно к материку, он займется заполнением расходной книги. Появится примерно такая запись: «Обед. «Серая чайка». Лосиный остров. Серия «Необъяснимое». Если это честный малый, он напишет сто долларов, но если в нем есть малейшая склонность к воровству, он напишет сто двадцать и на остаток сводит свою девушку в кино. Поняла?

— Да, — сказала Стефани, и, допивая остатки чая, с укором посмотрела на старика. — По-моему, вы редкий циник.

— Не, будь я циником, наверняка сказал бы сто тридцать долларов. (Эта фраза рассмешила Дэйва). В любом случае он оставил сотню, а это на тридцать пять долларов больше, чем нужно, даже с двадцатью процентами чаевых. Когда Хелен принесет чек, я подпишу его, потому что «Островитянина» здесь тоже покупают.

— И дадите на чай больше двадцати процентов, надеюсь, — сказала Стефани, — учитывая ее семейное положение.

— А вот тут ты ошибаешься, — сказал Дэйв.

— Я ошибаюсь? И почему же?

Он терпеливо посмотрел на нее:

— Что ты сейчас думаешь? Что я дешевка? Жлоб-янки?

— Нет, этому я склонна верить не больше, чем тому, что все негры — лентяи, а французы круглые сутки думают только о сексе.

— Тогда поработай мозгами! Господь наградил тебя не самыми худшими из тех, что бывают.