Парцифаль - [8]

Шрифт
Интервал

И послужить прекрасной даме,
Что беспокойными глазами
Следит, воссевши на престоле,
За тем, что происходит в поле.
Один гнетет ее вопрос:
"Где тот, кого мне Бог принес,
Чтоб стать очей моих усладой?
Ужель обещанной наградой
Я не смогла его привлечь
И рыцарь в ножны спрятал меч?.."
Но посмотрите! Что за диво!
Герой поднялся торопливо.
Усыпан яхонтами щит.
Плащ из богатых тканей сшит
И блещет золотом, как в сказке.
(Взлетел однажды гриф кавказский
На заповеданный утес
И золото в когтях унес.[35]
Добыча редкостная эта
Считалась главным чудом света...)
Меж тем пробился наш герой
(А с ним – оруженосцев строй)
Сквозь рыцарей стальную стену
На знаменитую арену.
. . . . . . . . .
Он бился яростно и зло.
Немало воинов легло
Под тяжестью его меча.
Иные корчились, крича
От страшной, нестерпимой боли.
Ей-Богу, в незавидной роли
Сегодня оказались те,
Кого уносят на щите.
Великолепнейшие латы
Изрублены, доспехи смяты,
Плащи изодраны в куски,
На лбах и скулах – синяки,
Расплющенный ударом шлем
На шлем и не похож совсем.
Сочится кровь из ран и ссадин.
В бою анжуец беспощаден,
Но рыцарям, кто победней,
Он щедро раздает коней,
В лихом сражении добытых,
Наследство всадников побитых...
Огнем лицо его пылало.
Он приподнять решил забрало,
Чтоб мог коснуться ветерок
Его разгоряченных щек...
И с новой силой рвется в сечу.
Вдруг – капеллан ему навстречу,
Который прибыл из Анжу...
"Забыл свою ты госпожу!
Она, измучена тоскою,
Своею белою рукою
Передала мне письмецо,
Вложив в него свое кольцо,
При этом выразив желанье,
Чтоб ты прочел ее посланье".
И Гамурет, охвачен дрожью,
Вникает в смысл прекрасных слов:
"О ты, кто мне всего дороже,
Услышь моей печали зов!
С тех пор как я тебя узнала,
Любовь мне сердце истерзала.
Ах, я недаром слезы лью:
Я – нелюбимая – люблю.
Да, год за годом, мой любимый,
Живу, любимым нелюбимой.
Так отзовись! Вернись ко мне!
Стань королем в моей стране!
Недавно мой супруг скончался,
И мне престол его достался.
В слезах вступила я на трон
По совершенье похорон.
Теперь я сказочно богата:
Алмазы, серебро и злато
Лежали в мужних кладовых.
Отныне ты – владелец их.
Тебе, к кому душой пылаю,
Свою корону посылаю.
Носи ее! Пусть целый мир
Поймет, что ты вступил в турнир
Французской королевы ради,
Не помышляя о награде,
Обещанной другой женой...
Нет, не сравниться ей со мной!
Ведь я ее богаче вдвое,
И сердце мне дано живое,
Чтобы любимого любить
И чтоб самой любимой быть.
Вот отчего столь благосклонно
Дарю тебе свою корону..."
Вновь опустил герой забрало.
В нем чувство прежнее взыграло:
Да, верность женская не раз
Преумножает силы в нас.
Пусть Герцелойда обнаружит,
Что он своей Анфлисе[36] служит
И в честь ее земли родной
Здесь совершает подвиг свой...
Меж тем, презрев закон турнирный,
Где супротивники – друзья,
Кровавый спор, отнюдь не мирный,
Ведут приезжие князья.
О, помрачение рассудка!
Война – не праздник, смерть – не шутка:
Святые попраны права,
И красной сделалась трава.
И вдруг ужасный вопль раздался:
"Глядите! Якорь показался!
Теперь голов не уберечь!.."
Наш Гамурет вздымает меч,
Сшибает недругов с налету
И скачет на подмогу к Лоту:
«Сюда! За мной! Вперед! Вперед!» -
И арагонца в плен берет
(Беднягу звали Шафилор)...
"Доколь терпеть нам сей позор?! -
Воскликнул Леелин[37] надменный,
Преодолев испуг мгновенный. -
В куски сей якорь изрублю!
Сам в поединок с ним вступлю!"
И два героя без заминки
Сошлись в жестоком поединке,
Удары копий. Лезвий звон.
Кто победил? Кто побежден?
Князь Леелин свиреп и гневен,
И все ж удел его плачевен:
Он сброшен на землю конем
(Наш друг толкнул его копьем) -
И, побежденный, в плен сдается.
Какой позор для полководца!
. . . . . . . . .
Но бой не кончен! Слева, справа
Несется рыцарей орава.
Слетают всадники с коней, -
Так груши падают с ветвей.
(Нет, я предпочитаю груши,
А не загубленные души.)
И вдруг ему навстречу – князь,
Весь словно дымкою подернут:
Копье дрожит, к земле клонясь,
Щит кверху острием повернут.
Недоброй вести скорбный знак...
Казалось: черной ночи мрак
На поле битвы опустился.
«Ты с чем, скажи, ко мне явился?»
И князь ответил: "Говорят,
Погиб твой венценосный брат.
Служа одной прекрасной даме,
Отважно бился он с врагами,
Но все ж не смог их побороть.
Его к себе призвал господь,
И он навек оплакан тою,
Кто для него была мечтою..."
И Гамурет, от горя нем,
С главы своей снимает шлем,
К шатру оставленному скачет,
И, плача горько, слез не прячет...
А бой все злее, все жесточе...
Но – хватит! Поздно!.. Дело к ночи...
Игра в потемках – не игра...
Авось дождемся до утра.
Мы нынче славно воевали,
Немало копий наломали,
Да и устали чересчур.
Ночного неба полог хмур,
Зато в шатре пылали свечи,
Прекрасные звучали речи:
То Зазаманки повелитель
Как самый главный победитель
В честь побежденных свой бокал
Великодушно поднимал.
"Пью, – говорил он, – эту чашу
За доблесть рыцарскую вашу!
Князья, мы больше – не враги!.."
Но вдруг послышались шаги,
И вот в шатре, залитом светом,
Предстала перед Гамуретом,
В сопровожденье дивных дев,
Чистейшая из королев...
"Мой друг, смущение отбросьте!
Здесь вы – хозяин, я здесь – гостья.
Однако помнить мы должны,
Что вы – лишь гость моей страны,
А я – владычица державы
И посему имею право
Облобызать вас и обнять.
Вы против? Как мне вас понять?"

Еще от автора Вольфрам фон Эшенбах
Средневековый роман и повесть

В нашем представлении о Средневековье фигура рыцаря — неизменно на первом плане. Крестовые походы и рыцарские турниры, поклонение прекрасным дамам и верность рыцарскому долгу и слову — все это можно почерпнуть из средневековых романов XI и в XII столетий.


Поэзия трубадуров. Поэзия миннезингеров. Поэзия вагантов

Творчество трубадуров, миннезингеров и вагантов, хотя и не исчерпывает всего богатства европейской лирики средних веков, все же дает ясное представление о том расцвете, который наступил в лирической поэзии Европы в XII-XIII веках. Если оставить в стороне классическую древность, это был первый великий расцвет европейской лирики, за которым в свое время последовал еще более могучий расцвет, порожденный эпохой Возрождения. Но ведь ренессансная поэзия множеством нитей была связана с прогрессивными литературными исканиями предшествующих столетий.


Рекомендуем почитать
Роман о Граале

В настоящем издании мы представляем отечественному читателю первый перевод на литературный русский язык первого произведения, посвященного Святому Граалю, которое было написано французским рыцарем-крестоносцем (участником Четвёртого Крестового похода) Робером де Бороном в конце XIII века.Роман невелик по объему, тем не менее в нем охвачен пространный временной промежуток и описаны события, важные как для дальнейшего развития романа в прозе, так и для выявления идей автора. Книга отчетливо членится на три неравные части.


Средневековые латинские новеллы XIII в.

Среди латинских памятников повествовательной прозы XIII в. сборник новелл «Римские деяния», составляющий основу этой книги, занимает центральное место, по существу покрывая для нас понятие беллетристической прозы этой эпохи. Литературная слава «Римских деяний» шагнула далеко за границы породившего их времени, и они прочно вошли в культурный обиход позднейшего. Можно смело сказать, что эта книга стала одной из самых любимых и многочитаемых книг человечества. Чосер, Шекспир, Шиллер, заимствовали сюжеты из «Римских деяний», а переписывание этого сборника – знаменательный факт – не прекратилось даже после распространения книгопечатания.


Сага о Хрольве Пешеходе

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Сага о людях из Лаксдаля

Эта сага возникла, по-видимому, в середине XIII века. Она сохранилась во многих списках не древнее 1300 года. Она почти совсем не заслуживает доверия, когда рассказывает о событиях, происходивших вне Исландии, в Норвегии и в Ирландии. Рассказ об этих событиях в саге сводится в основном к однообразным похвалам со стороны иноземных правителей по адресу исландцев, героев саги. Эти правители очень импонируют рассказчику саги. Вообще, в этой саге чувствуется впечатление, которое производила на исландцев пышность феодальной культуры.


Правдивое комическое жизнеописание Франсиона

«Правдивое комическое жизнеописание Франсиона» французского писателя Шарля Сореля (1602 — 1674) — первый плутовской роман во французской литературе, открывший дорогу другим романам того же типа (например, «Жиль Блаз» Лесажа). Ш. Сорель умело использовал форму испанского романа, наполнив ее французским содержанием. Автор запечатлел в нем живую, подлинную действительность своего времени — Францию первой четверти XVII века.Среди современников писателя «Жизнеописание Фран-сиона» имело невероятную популярность.


Парламент дураков

«Бедный Йорик!.. Где твои шутки? Где твои остроты?» — воскликнул Шекспир, поминая искрометный юмор Соммерса и Тарлтона, шутов Генриха VIII и Елизаветы Тюдор. Можно ли сделать глупость своим ремеслом? Конечно да, уже с XII века появился Праздник дураков: несмотря на строгие церковные запреты, ежегодно 1 января люди ходили на головах, жгли в кадилах старые подошвы, играли на алтаре в кости, вытворяли всякие безумства и напивались вечером до беспамятства. Одни дурачились на городских улицах, другие забавлялись прямо на полях сражений, третьи заставляли стены крепостей и замков сотрясаться от смеха.