Паразиты сознания. Философский камень. Возвращение ллойгор - [222]

Когда, несколько секунд спустя, я вышел на дорогу, юнец исчез. Единственное укрытие в пределах пятидесяти ярдов было либо с другой стороны от моста, либо за моей машиной. Я даже под автомобиль заглянул — не торчат ли ноги; нет, не торчат. Справившись с паникой, я перешел дорогу и, перегнувшись через перила с противоположного края, посмотрел вниз. Опять никого. Оставалось лишь предположить, что юнец соскользнул под мост — хотя течение здесь было слишком быстрым. Как бы то ни было, обыскивать реку под мостом в мои планы не входило. Я вернулся к машине, заставляя себя идти размеренным шагом, не переходя на бег, и почувствовал себя в безопасности, только стронувшись с места.

На вершине холма мне вдруг пришло в голову, что я забыл, в каком направлении еду. Вследствие пережитой тревоги все воспоминания о том, с какой стороны я приблизился к мосту, выветрились из моей головы, а припарковался я на съезде, перпендикулярно дороге. На пустынном отрезке шоссе я притормозил посмотреть на компас. Но черная магнитная стрелка плавно вращалась кругами, по всей видимости, бессистемно. Я постучал по корпусу: никакого результата. Компас не был сломан: стрелка надежно крепилась на игле. Прибор просто-напросто размагнитился. Я поехал дальше, со временем повстречал указатель, убедился, что направление выбрал правильно, добрался до Понтипула. Проблема с компасом меня слегка обеспокоила, но не то чтобы сильно. Лишь позже, пораскинув мозгами, я осознал, что компас невозможно размагнитить просто так: надо снять стрелку и хорошенько нагреть ее, либо с силой постучать прибором обо что-нибудь твердое. Днем, когда я остановился подкрепиться, компас еще работал — я посмотрел. Мне вдруг пришло в голову, что и поломка компаса, и встреча с мальчишкой — это своего рода предостережение. Предостережение невнятное и равнодушное: вот так же спящий непроизвольно смахивает муху.

Все это звучит нелепо и фантастически, и я охотно признаю, что сам был склонен отмахнуться от подобных мыслей. Но я склонен доверять интуиции.

Я чувствовал себя настолько разбитым, что по возвращении в гостиницу жадно приложился к своей фляге с бренди. Затем позвонил портье и пожаловался на холод в номере, и, не прошло и десяти минут, как горничная уже разводила огонь, насыпав угля в камин, которого я поначалу и не заметил. Устроившись напротив, покуривая трубку и потягивая виски, я со временем почувствовал себя гораздо лучше. В конце концов, нет никаких свидетельств тому, что эти «стихии» действительно враждебны — даже если допустить на минуту, что они существуют. В юности я презрительно отмахивался от сверхъестественного, но с годами резкая граница между правдоподобным и неправдоподобным слегка расплылась; ныне я осознаю, что и мир как таковой не вполне правдоподобен.

В шесть часов я внезапно решил навестить Эрхарта. Позвонить я не потрудился; я уже привык воспринимать полковника не как человека постороннего, но как союзника. Я вышел в моросящий дождик, дошел до его дома, поднялся к парадной двери и нажал на кнопку звонка. Почти тотчас же дверь распахнулась, выпуская предыдущего гостя.

— До свидания, доктор, — промолвила валлийка. Я застыл на месте, недоуменно воззрившись на нее. По спине пробежал холодок.

— С полковником все в порядке?

— Ничего страшного, если побережется, — ответил мне доктор. — Если вы друг хозяина, не задерживайтесь у него надолго. Больному необходимо выспаться.

Валлийка впустила меня, не задавая вопросов.

— Что произошло?

— Да несчастный случай. Полковник упал с лестницы в подвале, а обнаружили мы его только через пару часов.

Поднимаясь наверх, я заметил в кухне нескольких псов. Дверь была открыта, однако никто из них не залаял при звуке моего голоса. В коридоре второго этажа царила промозглая сырость, ковер оставлял желать много лучшего. У дверей лежал доберман. Он устало и обреченно поглядел на меня; я прошел мимо — он даже с места не стронулся.

— А, это вы, старина, — поприветствовал меня Эрхарт. — Спасибо, что навестили. Кто вам рассказал?

— Никто. Я просто поговорить заглянул. Что же все-таки случилось?

Эрхарт выждал, пока за экономкой не закрылась дверь.

— Меня столкнули с подвальной лестницы.

— Но кто?

— Могли бы и не спрашивать.

— Так как все было?

— Я пошел в подвал за садовой бечевкой. На середине лестницы накатила удушливая вонь — думается мне, они умеют производить какой-то газ. И тут же — резкий толчок сбоку. Ну, я и сверзнулся вниз — а падать-то высоко. Приземлился на ящик с углем, вывихнул лодыжку и думал, ребро сломал. А дверь между тем сама собою закрылась и защелкнулась на защелку. Я два часа вопил как сумасшедший, прежде чем меня садовник услышал.

Я больше не считал, что собеседник мой слегка не в себе, и в словах его нимало не сомневался.

— Но вам же нельзя здесь оставаться — вы в страшной опасности! Вам надо срочно перебираться в иные края.

— Нет. Они, конечно, гораздо сильнее, чем мне казалось. Но в конце концов, я находился под землей, в подвале. Возможно, в этом-то и дело. Они и до поверхности могут дотянуться, но на это у них уходит куда больше энергии, нежели оно того стоит. Как бы то ни было, ничего страшного не произошло. Ну, связки растянул, подумаешь; а ребро, как выяснилось, вовсе и не сломано. Это просто мягкое предупреждение: за то, что вчера вечером разоткровенничался с вами. А у вас что нового?