Паразиты разума - [27]
Один только объём задачи повергал нас в благоговейный трепет. Однако он отнюдь не угнетал нас — ни один учёный не может быть подавлен перспективой бесконечного исследования. Снова и снова — я бы сказал, тысячу раз за следующие несколько месяцев — мы повторяли одно и то же: мы знаем, почему Вампирам так необходима секретность. Потому что всё дело заключается лишь в том, что человечество считает свою духовную болезнь как нечто само собой разумеющееся, как естественное состояние. Как только оно начинает сомневаться в этом, бороться с этим, ничто не может остановить его в продвижении вперёд.
Помню, чуть позже мы спустились в кафе попить чаю (мы решили, что, поскольку кофе тоже своего рода наркотик, его не следует употреблять). Пересекая главную площадь ЕУК, мы вдруг обнаружили, что смотрим на людей вокруг нас с какой-то богоподобной жалостью. Все они были поглощены своими мелочными хлопотами, запутаны в своих маленьких личных бытовых драмах, в то время как мы схватились с реальностью — единственно возможной реальностью, реальностью эволюции разума.
Всё это немедленно стало приносить результаты. Я начал терять излишний вес, и моё физическое здоровье всё более улучшалось. Я стал крепко и глубоко спать, и по пробуждении чувствовал себя спокойным и совершенно здоровым. Мои мыслительные процессы начали приобретать удивительную точность, я думал спокойно, медленно, почти педантично. Мы оба осознавали важность этого: Вейсман сравнивал Паразитов с акулами, а, как известно, лучший способ для пловца привлечь их внимание — начать кричать и барахтаться на поверхности. Мы не собирались совершать подобную ошибку.
Мы вернулись на раскопки, но вскоре нашли благовидный предлог проводить там как можно меньше времени — это было несложно, потому как большая часть оставшейся работы была скорее в компетенции инженеров, нежели археологов. В любом случае Райх уже задумал переправить своё оборудование в Австралию и начать исследовать там место, описанное Лавкрафтом в рассказе "За гранью времен". Наши находки в Турции не оставляли никаких сомнений в том, что он был в некотором роде ясновидцем, и раскопки на новом месте обещали принести результат. Наконец, в августе мы просто решили взять отпуск, сославшись на плохую переносимость жаркой погоды.
Мы были настороже, следя за малейшими признаками приближения Паразитов. Работа шла гладко, мы оба находились в превосходном физическом и душевном состоянии, при этом соблюдая постоянную бдительность против любого ментального "вторжения", описанного Карелом. Однако ничего не происходило, и мы были этим озадачены. Я случайно нашёл объяснение этому, когда снова посетил Лондон в начале октября. Заканчивался срок действия договора об аренде моей квартиры на Перси-Стрит, а я никак не мог решить, стоило ли его продлевать. Я сел на утреннюю ракету в Лондон и к одиннадцати уже был в своей квартире. Лишь только войдя, я понял, что они наблюдают за мной — месяцы ожидания сделали меня чувствительным. Раньше я и не обратил бы внимания на это неожиданно появившееся чувство депрессии, какой-то притаившейся опасности, объяснив его несварением желудка. Но с тех пор я многому научился. Например, я понял, что когда у человека неожиданно появляется предчувствие чего-то "страшного", которое описывается как "кто-то ходит по моей могиле", то это является сигналом тревоги: какой-то Паразит подобрался слишком близко к поверхности сознания, и это присутствие чуждого и вызывает чувство страха.
Итак, я сразу же понял, что в моей комнате за мной следят Паразиты. Может, это звучит парадоксально, что они были "там", в комнате, хотя я и говорю постоянно, что они находятся внутри нас. Такая путаница обязана несоответствию терминов нашего будничного языка. В определенном смысле мир разума и физический мир пространства-времени совпадают, как это понимал Уайтхед[94]. Разум находится "внутри" нас не в том же самом смысле, как, например, кишечник. Наша индивидуальность нечто вроде водоворота в океане разума, отражение полной идентичности мирового человечества. И когда я вошёл, Паразиты были и внутри меня, и одновременно поджидали меня в комнате. Они стерегли бумаги Вейсмана.
Недели тренировок принесли свой результат. Я позволил своему разуму согнуться под их "взглядами", как дерево гнётся под напором ветра, или как больной человек слабеет из-за болезни. И снова у меня было чувство, что за мной скорее наблюдают осьминоги, эти злобные неподвижные создания, нежели акулы. Я занялся своими делами, притворяясь, будто не замечаю их. Я даже подошёл к шкафам, заглянул внутрь и верхним уровнем своего разума отреагировал на папки по психологии с обычным безразличием. Именно тогда я ясно понял, что развил в себе новую способность ума. Я был полностью отделён от человеческого существа, которое ещё два месяца назад называл "Гилбертом Остином" — как кукловод отделён от своей марионетки. И пока я был под надзором Паразитов, я слился со своим старым "я" и, так сказать, просто стал его пассажиром. Я чётко контролировал себя и не боялся, что выдам себя. Я переключился на "схемы" старого Гилберта Остина, и теперь именно он прошёлся по комнате, позвонил в Хэмпстед справиться о здоровье миссис Вейсман и, наконец, связался со складской фирмой, чтобы они увезли к себе на хранение мебель (которая была моей собственностью) и шкафы Карела. Затем я спустился вниз и поговорил с домовладельцем. Остаток дня провёл в Британском музее, беседуя с Германом Беллом, главой отделения археологии. Всё это время я ощущал, что ещё нахожусь под наблюдением Паразитов, хотя уже и не под таким пристальным. С тех пор, как я сделал заказ на вывоз шкафов, их интерес ко мне заметно убавился.
