Паразит - [9]

Ротовая полость была сильно изменена и представляла собою что-то среднее между ртом насекомого и человека. Зубы — были и в большей мере напоминали все же зубы человека. При этом — щек не было. Вместо этого были жвалы, раскрывающиеся вместе с нижней челюстью наподобии цветка «львиный зев», как бы выворачивая рот наизнанку и откусывая таким образом большие куски пищи. Крайне неприятным открытием для меня стала пара костяных трубок, еще не развившихся, но уже вполне явно идущих по верхнему нёбу. При ближайшем рассмотрении — они оканчивались в носоглотке двумя мышечными мешочками объемом на глаз этак миллилитров в 100 каждый. В силу размеров — носоглотка в месте крепления мешочков значительно расширялась, образуя два характерных «зоба» по сторонам шеи. С особой предосторожностью я вырезал эти органы и вскрыл один из них в герметичной манипуляторной камере. В результате попортил дорогой предметный стол. Из мешочка вытекла густая как сопли слизь, с активностью азотной кислоты. Внутри мешочка, под слоем мышц — скрывался клубок железистой ткани. Похоже, Мумбаи взяли штурмом недоразвитые преторианцы. Ну или нам такие только и попадались. Во всяком случае — плюющихся кислотой мы, слава богу, во время своей ретирады ни разу не встретили. Иначе, полагаю, мы бы тут не работали.

Оба органа были переданы в соседние лаборатории. Токсикологи понеслись выяснять что это за яд, а биологи по моей просьбе — стимулировать сокращения мышц органа, что бы понять на какую дальность яд может быть выплюнут. Мы с моей командой продолжили потрошение животинки.

Мозг — уже ничем и ничуть не напоминал человеческий. Скорее он походил на клубок хреновых советских макарон, забытых на огне непутевой хозяйкой. Хотя смерть наступила не менее часа назад — клубок все еще подрагивал как медуза вытащенная на солнце. Отдельные «макаронины» шевелились, как будто пытаясь нащупать путь до остановившихся мышц. Я порадовался что мы для умерщвления — предусмотрительно перерубили сам позвоночный столб преторианца стальной пластиной, оставив ее в итоге в ране. в районе первого шейного позвонка. Слава богу, отделенная от тела — голова так же не могла жить самостоятельно. А вот мозг — жил. Впрочем — был ли он мозгом этого существа? Поддавшись наитию я снял трубку переговорного устройства и вызвал цитологию, заказав им еще один тест.

Все внутренние органы преторианца — дополнялись небольшими выростами гиппократовой железы. Фактически, если бы не та травма которую мы причинили монстру — он, скорее всего, был попросту бессмертен. Если бы не пластина — он уже давно срастил бы свой позвоночный ствол. Во всяком случае тело еще жило. насколько это было возможно в полурасчлененном состоянии. Первое сердце выложенное на весы — все еще билось. Второе, отсоединенное и отмокающее в физрасстворе — уже перестало, но, судя по всему — было готово включится вновь.

Орган в который превратилась печень (мы пока еще не поняли его назначения) — так же периодически пульсировал, пуская неприятно выглядящую волну по черной поверхности с ярко-алыми прожилками.

Фактически, если бы не буквально пара деталей в строении скелета и нашего «предзнания» о его происхождении — я никогда не сказал бы что это существо сколько-то родственно человеку. Более того — покажи мне его кто-то лет десять назад — и я безоговорочно принял бы гипотезу о его инопланетном происхожении. В сложившихся условиях — я знал что это существо было когда-то человеком… Но видит бог — я не мог это принять.

Сказать по правде — меня уже откровенно мутило от чудика. Так что я передал руководство Иржи Словаку и отправился мыться.

Признаюсь — я многое видел в своей жизни: работа врача не подразумевает чистых рук и кондиционированного воздуха. Во всяком случае — врача-инфекциониста. Но — так мерзко я себя ощущал первый раз в жизни. Мне хотелось вымыться с ног до головы и не один раз. А запах селедки — казалось навсегда въелся мне в ноздри.

В общем Люда Смердякова нашла меня в душе. Похоже, нашу лучшую исследовательницу клеток — что-то вышибло из колеи по полной. Причем — не только ее. Вместе с ней в мужской душ завалилась и моя старая пассия — Жанна Кьюбе, наш ведущий вирусолог-генетик.

— Шеф! Это разные! Это разные!

— Эндрю! Анализ точен! Этого не может быть, но это есть!!!

— ОЙ!!!! ОДЕНЬСЯ!!!! - (последнее было исполнено в два голоса).

Спустя минут пять ожесточенного вытирания и влезания в новенький одноразовый комплект лабораторной одежды — мы дружно сидели за столом в «кают-компании». Я грел руки об литровую чашку с тремя пакетиками «эрл грея» и слушал доклад:

— Андрей, я перепроверила результаты несколько раз. Секвенирование ДНК прошло корректно все три раза.

— Эндрю. Это РАЗНЫЕ ДНК. Точнее это вообще не ДНК, это какая-то чертовщина. Но насколько я могу судить — эта молекула отвечает у паразита за наследственную информацию. Так вот. Это — ДНК трех абсолютно разных видов. Я пока не готова сказать тебе какие там ключевые отличия и какой ген за что отвечает. Но в целом…

— Шеф, Жанна пытается сказать что паразит в черепной коробке, сам преторианец и его яйцо — это три разных вида. У всех трех общим является только нечеловеческая, четырехнитевая ДНК. Все остальное там — разное.