Парава — «летучие рыбы» - [11]

— А акулы, — вмешивается Гомес, — разве не помеха?

И как бы в ответ на его слова гребни волн вспарывает акулий плавник. В акуле не менее двух с половиной метров. Она торпедой проходит с левого борта и снова показывается справа. Затем, сделав еще один круг вокруг «Валампури», исчезает в волнах. Гомес грустно качает головой.

— Они мешают больше, чем ветер, облака и волнение. А мурену видела? — Гомес поворачивается ко мне.

— В кино.

Гомес добродушно смеется.

— Смотри. — Он показывает ногу. От колена до ступни идет длинный шрам. — Нырнул, мурена за мной. Я ушел, а кусок мяса ей оставил. А рыбу-дьявола знаешь? Она самая опасная. У нее три иглы. Наколешься, солнца больше не увидишь. — В глазах Гомеса по-прежнему ироническая усмешка.

Он стал ныряльщиком в пятнадцать лет. Пожалуй, немногие в Тутикорине ныряют так, как Гомес. Он может пробыть под водой минуту, а то и полторы. Ныряет нередко на глубину пятнадцать метров. У него нет ни маски, ни ласт, ни акваланга. Он ныряет так, как ныряли его отец, дед, прадед.

— А вот валампури я так ни разу и не нашел. — В голосе Гомеса слышны мечтательные нотки.

— Валампури?

— Да, — улыбается капитан, — наша посудина тоже называется «Валампури». По имени этой раковины. Обычный чанк имеет выход слева, а у раковины валампури — справа. О ней даже говорится в индусской легенде. «Волшебная птица Гаруда полетела на всех порах к Брахме и принесла богу Кришне чанк, закрученный вправо». Валампури священна для индусов. Любое желание тех, кто владеет ею, исполняется. Поэтому во многих храмах на юге есть валампури, и она ценится, так же как и жемчуг, а иногда дороже. Последний раз валампури нашли в 1957 году. Ныряльщик получил за нее пятьсот рупий, а наш департамент продал ее за двести тысяч рупий. На исполнение желаний денег не жалеют. Правда, когда есть деньги, можно обойтись и без валампури. Но некоторым хочется иметь и то и другое. Двойная гарантия. Говорят еще, — капитан понижает голос, — что раковина валампури сама трубит по ночам. Христиане-парава верят, что особенно громко валампури трубят ночью во вторник и пятницу.

— А вы верите?

— Трудно сказать. — Капитан отводит глаза. — Я не слышал, но многие говорят об этом. Вот если кому-нибудь удастся достать валампури, то считается, что сезон будет очень удачный. Тогда ныряние прекращают и все каное плывут к берегу. Процессия парава с выловленной валампури идет к департаменту и потом объявляется праздник по этому поводу.

Мы пришли на чанковую банку. Мотор заглушили. Матрос в синих шортах и синей рубахе промерил лотом глубину.

— Пятьдесят футов! — крикнул он. Гомес одобрительно махнул рукой.

Ныряльщики разделись. К их поясам прикреплены плетеные сетки для добычи. Матросы спустили за борт на веревках два камня. Камни прямоугольной формы размером не более 20×50 см. В верхней части каждого камня продолблено отверстие. В нем закрепляется веревка. Гомес перекрестился, дотронулся пальцами до губ и зашептал молитву.

— Боишься?

— Все в руках божьих.

Гомес и Фернандес «солдатиками» спрыгнули в воду с низкого борта «Валампури». Уже в воде, держась за веревку с грузом, Гомес поднял ладонь и как будто что-то оттолкнул ею от себя с каждой из четырех сторон. И снова зашептал молитву. Это повторялось каждый раз при погружении. Молитва была бесхитростная: «Святая мадонна, защити нас от зубов акулы и игл рыбы-дьявола, дай нам силу достигнуть дна, даруй нам хорошую добычу. Да прославится имя твое во веки веков. Аминь». Ныряльщики продели большие пальцы ног в металлические кольца, укрепленные на камнях. Гомес дал знак, и матросы ослабили веревку. Ныряльщикам приходилось трудно, волны прибивали их к борту. Наконец, улучив момент, оба ногами вниз ушли в глубину. Матросы вытащили камни. Через минуту головы Фернандеса и Гомеса показались среди волн. Им подали руки и они взобрались на палубу..

— Каменистое дно. Надо идти дальше. «Валампури» снова «развела пары». Началась килевая качка. Дул влажный теплый ветер. Дождь все лил и лил. И только в той стороне, где был берег, временами становилось светло, и тогда сквозь пелену дождя можно было различить шпили соборов и кокосовые пальмы. Внешний рейд был затянут дождевой сеткой.

«Валампури» прошла еще три мили и снова стала. Берег и внешний рейд исчезли из виду. Волны с лохматыми гребнями швыряли наше суденышко как щепку. Передвигаться по палубе можно было, только цепляясь за неподвижные предметы. Качка рвала поручни из рук. Снова Гомес и Фернандес прыгнули за борт. Но в их сетках была только куски оранжевых губок, мелкие раковины, красно-бордовые ветви водорослей. Чанка не было. Ныряльщики смущенно переминались с ноги на ногу.

— Очень плохо видно, — сказал Фернандес.

— Солнца нет. Акула идет, а я не вижу, — подхватил Гомес.

… Дождь затихает. В стороне Цейлона кое-где над горизонтом проглядывают голубые окна чистого неба. Но солнце не показывается. Мы болтаемся от одной банки к, другой, и каждый раз процедура повторяется.

Наконец долгожданный чанк выловлен. «Валампури» напала на богатую банку. Завтра сюда придет флотилия каное ныряльщиков. Гомес бережно держит на широкой ладони невзрачную раковину. Она покрыта серо-зеленым налетом.