Парашюты над Вислой - [91]

Вид Жолибожа вновь поразил Савушкина — прошло уже двадцать пять дней с момента начала восстания, а немцы — очевидно, с каким-то дальним расчетом — до сих пор не выпустили по району ни одного снаряда. Тогда как на Старувке творился просто ад… Психологический террор?

Ксёндз встретил их у входа.

— Пан капитан, знов до нас?

— Пан Анджей, нам нужен майор Швед. Как его найти?

Ксёндз пожал плечами.

— Тераз я пошлю хлопака, он его приведёт. — Помолчав, с тревогой в голосе спросил: — Вы были на Старувке. Як там?

Савушкин тяжело вздохнул.

— Там смерть и разрушения, пан Анджей. Ад. И скоро то же будет здесь…

Ксёндз кивнул.

— Я вем. Мы готовы до всего, в том числе и самого худшего. Как Бог даст… — Тут к нему подошёл какой-то пацан лет четырнадцати, они о чём-то пошептались, после чего мальчишка живо покинул церковный двор.

— Тераз приведёт. — Пан Хлебовский, вздохнув, виновато добавил: — Я повинен идти. Буду соборовать троих, вчера привезли из-под вокзала Гданьскего… пан Арциховский говорит — нема шансов…

Вскоре давешний хлопец вернулся — и не один: следом за ним к Савушкину с Некрасовым, скучавшим у ограды костёла, подошёл мужчина лет сорока, седой, с лицом, выдубленным ветром и солнцем.

— Майор Беньковский, «Швед». — Представился вновь подошедший, вскинув к козырьку конфедератки два пальца.

— Капитан Савушкин.

— Пан Куронь мне о вас доложил. Чем могу быть полезным?

Савушкин с удивлением покачал головой.

— Однако, ваш русский…

Майор улыбнулся.

— Варшава до пятнадцатого года была русским городом. Я учился в русской гимназии…

— Варшавянин?

Швед кивнул.

— Так. Природны.

— Пан майор, у нас приказ — выяснить состояние гарнизона Жолибожа. Пан Куронь, надеюсь, вам сказал, кому это нужно?

Майор снова кивнул.

— Да, я знаю, для кого. Но давайте завтра — сегодня у нас начинается приём беженцев со Старувки…

— Всё же решили эвакуировать?

Майор посерьезнел лицом.

— Не так, как мы думали…

— В смысле?

— Сначала был план прорыва в Сродместье — и армии, и гражданских. Готовили коридор из Банка на Беляньской через Банковую площадь и площадь Железной Брамы на Гжибовскую площадь. А сегодня мы узнали — ночью каналами командование АК и гражданская власть Варшавы ушли на Сродместье… Сюда, на Жолибож, отправлены отряды с Бонифратерской, Мурановской, Сапежинской. Завтра ночью мы ждём арьергард — тех, кто прикрывал отход.

Савушкин непонимающе посмотрел на майора.

— Погодите… На Сродместье, вы говорите?

— Да. Командование восстания.

— Но… Но ведь это намного дальше от Вислы, чем Жолибож?

— Не намного, но дальше.

Холодок пробежал по спине Савушкина. Фон Тильзе оказался прав? Вслух же он сказал:

— Им виднее. Завтра где мы встретимся?

— Давайте здесь. Я буду к десяти утра.

Как только майор Швед удалился — Некрасов тут же спросил у Савушкина:

— Товарищ капитан, так что получается, начальство повстанцев этих поближе к немцам перебралось?

Савушкин покачал головой.

— Со Сродместья тоже есть выход к Висле. Только южнее… ладно, пошли к нашим, надо уже пожрать что-то и отдыхать — устал я, Витя, до чёртиков, да и ты, я вижу, прям сейчас бы спать завалился.

* * *

Но к десяти утра следующего дня майор Швед к костёлу не пришёл — хотя Савушкин с Костенко были там уже с половины десятого. Раненые со Старувки в эти часы прибывали просто сплошным потоком, за полчаса Савушкин насчитал более сорока носилок; судя по обрывкам разговоров, немцы сбрасывали на головы отступающим по каналу людям гранаты — используя для этого канализационные люки. Раненые выглядели ужасно — впрочем, и уцелевшие были не лучше, повстанцы и гражданские, вышедшие со Старувки, больше напоминали тени.

Наконец, в начале двенадцатого во двор костёла вошел майор Швед. Савушкин поразился той метаморфозе, что произошла с командиром АЛ на Жолибоже — вчера ещё бодрый и энергичный, уверенный в себе, сегодня он выглядел подавленным и потерянным.

— Пан майор, я здесь! — Савушкин вынужден был повысить голос — Швед двигался, как сомнамбула, никого не замечая вокруг. Майор вскинул глаза, взгляд его приобрел осмысленность — и, узнав Савушкина, он кивнул ему и подошел к ограде, у которой его ожидали разведчики.

— Пан майор, что-то случилось?

Швед тяжело вздохнул.

— Случилось. Час назад немецкие самолёты разбомбили штаб Армии Людовой на улице Фрета. Все погибли… Там были наши товарищи, а также больше сорока гражданских… Никого не спасли. Прямое попадание бомбы.

Савушкин промолчал, не зная, что сказать.

Майор, спохватившись, спросил:

— Вы просили меня дать сведения о гарнизоне Жолибожа?

— Так точно, — кивнул Савушкин.

— Мало людей, мало оружия, мало боеприпасов, мало продовольствия, мало — точнее, совсем нет — надежды. Это если кратко.

— А подробно?

— Армия Крайова — четыре батальона, приблизительно около тысячи двухсот штыков, будет немного больше — подойдут отряды со Старувки. Армия Людова — два батальона, четыреста бойцов. На всех — тысячу винтовок, три десятка ротных минометов, около ста автоматов, три станковых и дюжина ручных пулемётов.

— Это всё? — Не веря своим ушам, спросил Савушкин.

— Это всё. Ещё две сотни пистолетов, самодельные ручные гранаты… Но это можно не считать.