Паранойя. Космические Шахматы - [2]

Перекатившись и выдернув двуручник из тела мертвяка, монах прикрываясь щитом двинулся ко входу в гроб, готовый к любым неожиданностям, которые могла преподнести ему нежить. Осмотревшись и убедившись, что нежити в гробу больше нет, он позволил себе немножко расслабиться.

Изнутри гроб не был таким уж большим, каким казался снаружи. По стенам и потолку тянулись серебристые трубы, уходя куда-то в его нутро. Какие-то странные святящиеся и жужжащие механизмы были повсюду, сбивая с толку. Пройдя немного в глубь он уперся в серебристую металлическую стену. И все, больше ничего не было, тупик. Неподвижно на полках стояли черные ящики, точно такие же, как те, в которые складывали свои ингредиенты для колдовства теперь уже наверняка мертвые мертвяки. С виду небольшие и не тяжелые ящики, при попытки снять их с полки, чтобы посмотреть, что там в них складывали, не сдвинулись с места. Попытка поддеть их кинжалом также успехом не увенчалась. Будто приросли.

–Колдовские штучки, – решил монах, и довольный собой насвистывая какую-то незатейливою мелодию, двинулся к выходу, чтобы собрать тела, занести их внутрь и сжечь гроб вместе с ними.

Тяжелые для своей худощавой комплекции мертвяки пахли отнюдь не мертвечиной, а то ли персиком, то ли еще чем-то таким сладковатым. По представлениям инквизитора, нежить так пахнуть не должна, хотя пути господни неисповедимы, думал он, затаскивая последнее тело в кучу к остальным в глубину гроба, он увидел на запястье мертвеца украшение. Оно святилось желтым цветом, но после перемещения мертвяка внутрь гроба, вдруг сделалось белым, и металлическая стена, возле которой он складывал трупы, бесшумно отъехала в сторону, спрятавшись в стене и открывая проход в небольшое помещение. Выхватив кинжал, он ринулся внутрь, действуя на опережение возможного врага. Однако нападения не последовало. Осмотревшись и никого не обнаружив, он стал рассматривать окружающую его фантастическую обстановку.

Пять кресел стояли полукругом, обращенными в сторону окна, в котором виднелся не ночной лес, как должно было быть, а непонятные символы, похожие на снежинки, сменяющие друг друга, и совершенно непонятные и невиданные пейзажи каких-то пустынных местностей, которых он никогда раньше не видел и не знал, в каких странах это находится.

–Картина Ада, – решил он и перевел взор на мигающие подобно драгоценным камням огоньки, которые весело перемигивались на постаментах перед креслами. Над одним из центральных постаментов прямо в воздухе висело нечто прекрасное. Сияющий желтый шар, вокруг которого плавно парили девять разноцветных шариков разных цветов. Вокруг этих шаров, в свою очередь, крутились с разной скоростью шарики поменьше. Залюбовавшись этой красотой, он чуть не сделал сальто на месте от резко раздавшихся свистящих трелей. В окне появился лик нежити, один в один похожий на тех, что валялись на пороге этого помещения. Действуя чисто рефлекторно, инквизитор метнул кинжал в окно, угодив прямо в глаз здоровенной башке. Посыпались искры, окно мигнуло и погасло. Свистящие звуки, тем не менее, продолжали, доносится со стороны одной из панелей с мигающими снежинками. Найдя источник звука, и решив, что нежить спряталась внутри, он воткнул меч в щель, из которой доносились звуки, оборвав тем самым свистящие трели.

Разряд, вызванный замыканием электрических цепей, пройдя по мечу, отшвырнул инквизитора в сторону, сильно приложив его о стальную стену гроба. Свет погас. Через некоторое время он постепенно разгорелся снова. Оглушенный монах медленно поднимался с пола, радуясь, что успел вовремя прервать заклинание, которое произносил мертвяк. Он искренне верил, что иначе оно точно бы убило его. Инквизитор, вынув и осмотрев свой меч, порадовался тому, что заклинание не повредило и его. В очередной раз уверовал, что металл, из которого было выковано оружие, имеет божественное происхождение. Внимание инквизитора привлекла разгорающаяся оранжевая снежинка на панели.

–Опять колдовские штучки, – в слух сказал он. Вонзая в огонек кинжал. Страшная неведомая сила скрутила его, бросила на пол, вдавливая его все сильнее и сильнее. Дышать было трудно, словно великан наступил на грудь. В глазах потемнело, из носа потекла кровь, стекая по щеке горячим ручейком. Он потерял сознание, с мыслями, что Господь, видимо, призвал его к себе.

**********************************************************

1943 год. Где то под Воронежем.

– Вот за то, что проморгал в тот раз, тебе «языка» и доставать, сказал как отрезал командир партизанского отряда, отчитывая бородатого мужика, хмуро смотрящего себе под ноги, чувствуя за собой вину. – Тебе все ясно, Ерема? – Осведомился командир.

– Ясно, что ж не ясного. Сделаю. – ответил казак, засовывая два магазина ППШ в подсумок и проверяя, надежно ли держится остро заточенная саперная лопатка на поясе. Поправив папаху, он развернулся на месте и бесшумно, что казалось почти не возможным для его могучей комплекции, скрылся в чаще, где как докладывали разведчики, был лагерь, оборудованный фашистами.

Ерема еще до революции подолгу жил в лесу с отцом, который был егерем при казачьем стане воронежской губернии. Отец учил его секретам леса, считая его живым. Заходя в лес, он всегда клал на пенёк краюшку хлеба или ещё чего-нибудь съестного, что-то шептал и лишь после этого мог позволить себе и сыну углубится в чащу. Егерь объяснял маленькому Ерёме, что лес нужно уважать и приносить ему дары, и тогда он будет делится своими богатствами. Что бы там ни было: суеверия отца или старые обычаи, но охота у них всегда была славной, а сбор ягод и грибов рекордным по сравнению с другими. Этот самый непроходимый для всякого лес был ему как дом родной.