Параноики вопля Мертвого моря - [42]

— Только погодите, — говорит она, — я позвоню Озу.

Она набирает номер, по которому его можно найти, но, конечно же, он обедает.

— Вы можете подождать его здесь.

— А позвонить можно?

— Куда вы собираетесь звонить?

— Своей девушке.

— На первом этаже есть телефон-автомат.

Я спускаюсь на первый этаж, но Кармель нет дома, или она есть, но не берет трубку. Пробую еще раз. Нет ответа. Сзади меня в очередь стоят трое солдат. Я пропускаю позвонить первого, потом второго, потом пробую позвонить еще раз, но все безрезультатно.

Поднимаюсь на третий этаж. Оз — капитан. Он уже ждет меня. Похоже, он слегка сердится, но не показывает этого. Мы идем к моей машине. Движение опять затруднено, и мы очень долго выбираемся из Тель-Авива на шоссе, идущее вдоль моря. На сей раз я решаю не включать музыку, дабы оградить себя от контактов со своим пассажиром; я попробую начать разговор сам: это поможет мне управлять им.

— Так что вы делаете в дивизии?

— Я бы предпочёл не говорить об этом.

— Засекреченная информация?

— Так точно.

— А куда именно мы едем? Дивизия далеко от центра города?

— Я бы предпочёл не говорить о местонахождении дивизии.

Ставлю кассету «Transilvanian Hunger» в магнитолу. Начинается заглавная композиция, и Fenriz кричат о холодных горах, жестоких руках, тенях от жуткого дворца, о нескончаемых снах среди дня, но лицо моего пассажира не выражает ни малейшей реакции. Челюсти его напряжены, рот закрыт, глаза неотрывно следят за какой-то воображаемой целью на дороге.

— И как там, в Нетании? Там что-то происходит? Там есть куда пойти?

— Я бы предпочёл не отвечать ни на какие вопросы.

Мы едем в молчании ещё несколько минут и слушаем альбом дальше. Заглавная композиция на английском, но большинство остальных на норвежском. Мы проезжаем через северные пригороды Тель-Авива, затем через длинные песчаные дюны, затем через несколько деревень (непонятно, как там: счастливо, потому что царит изобилие в относительной близости и к морю, и к городу, или плохо, так как они вымерли). Приморское шоссе по временам бывает очень красивым, но сегодня на нем туман и пробки, а море по левую руку такое же грязное, как и небо. Я открываю бардачок.

— Хотите мятную конфетку?

— В данный момент нет. Спасибо.

Прибавляю громкость. Мне нравится, когда музыка становится похожей на размытое пятно, когда все инструменты сливаются в единую какофоническую звуковую стену, когда фанаты настоящего хард-кора слышат в ней мелодии, которых там может и не быть. Четыре композиции написаны одним парнем, который убил Иеуронимуса. Об этом написал свою последнюю статью в «Кэпитол» Йорам Израэли. Про него я расскажу как-нибудь попозже. Заканчивается последняя композиция, и, прежде чем я попытаюсь установить вербальный контакт с Озом ещё раз, я даю внезапной тишине зазвучать в полную силу.

— Блэк-метал, — поясняю я.

Нет ответа.

— Некоторые его не переносят.

Нет ответа.

— Воющие гитары, вокал, как у баньши, которую режут заживо, бас, как бетономешалка, супер-быстрые ударные, отвратительные клавишные. Многие считают, что это невыносимо. Вам нравится?

— Я не особенно заинтересован.

Мы проезжаем Уингейтский институт физической культуры, что значит, что мы уже близко от Нетании. Раньше это был интересный город. Тут были красивые пляжи, красивые девушки, туристы и первоклассная футбольная команда. Теперь это очередное серое место между Тель-Авивом и Хайфой, безликое и жутковатое. В те славные времена, когда «Маккаби Нетания» возглавляла национальную лигу, а Давид Пизанти ещё не уехал играть за клуб «Брайтон» в Англию, газеты не без гордости писали, что наш бомбардир и его европейские подружки-супермодели, занимаясь любовью, обмазывали друг другу интимные места хуммусом [30], а затем совместно слизывали это столь популярное блюдо восточной кухни.

Мы въезжаем в город, и я медленно пробираюсь к дивизии, следуя указаниям, написанным на оборотной стороне бланка. Оз молчит, но мне все равно. Указания очень четкие, и вот уже виднеются антенны и сторожевые вышки возле морского берега. Я притормаживаю возле ворот. Оз отстегивает ремень безопасности и открывает дверь, хотя машина еще не остановилась.

— Вы не знаете, кто может мне здесь помочь получить медкарту?

Он расправляет ладони, проводит ими по бокам, выходит из машины, проходит мимо охранника и скрывается на территории базы. Постовой отдает ему честь, а затем подходит к моей машине.

— Оставьте машину за воротами.

— Мне нужно забрать медицинскую карту для Центра психического оздоровления Транкил Гевн в Иерусалиме.

— Оставьте машину за воротами.

Я паркую свою «Джасти» за воротами и иду к будке охраны.

— Мне нужно забрать медицинскую карту для Центра психического оздоровления Транкил Гевн в Иерусалиме.

— Предъявите ваше удостоверение.

Я лезу в карман, но там пусто. Где же оно? Только не это: я отдал его постовому на входе в центральную штаб-квартиру. Ну вот, теперь мне снова придется заезжать в это дурацкое место по дороге домой.

— Так вы предъявите ваше удостоверение?

— До меня только что дошло: я оставил его в центральной штаб-квартире. Но у меня с собой есть мое рабочее удостоверение для больницы.