Паранджа страха - [68]

Однажды, когда я допоздна не ложилась, ожидая Нору, пришел Хусейн, от которого пахло женскими духами. Присмотревшись к мужу, я увидела, что воротник его рубашки испачкан губной помадой. Я страшно разозлилась. Теперь мне стали понятны его поздние возвращения со службы.

Припомнила я и случай во время родов, когда он оставил меня одну. Что это было тогда? Работа или объятия другой женщины? Этого я так никогда и не узнала.

Хусейн признался, что у него есть любовница, с которой он не желает расставаться, потому что она ему тоже дорога. Тот вечер стал началом конца наших отношений, и потихоньку мы стали отдаляться друг от друга.

Обвинив его в неверности, я перенесла недовольство на себя за то, что не смогла удержать мужа. Упрекала себя за неуравновешенность и частую несдержанность.

Неудивительно, что он пошел на сторону, устав от моей обеспокоенности и вечных страхов. Об истинных причинах его поведения я у него так и не спросила.

Как-то вечером, когда Хусейн уже спал, а я ждала Нору, зазвонил телефон.

— Шлюха не может родить никого, кроме другой шлюхи. Твоя байстрючка скоро попадет в засаду. Ты не увидишь ее больше!

Я бросила трубку, словно та обожгла мне руку. Нора действительно опаздывала, и меня охватила тревога. Я несколько раз обошла вокруг дома, а потом, взяв себя в руки, села смотреть телевизор. Отвлечься на телепередачу не удалось. Вдруг я услышала шум открывающейся двери — это была Нора, целая и невредимая. Я хотела обнять ее, но неожиданно она расплакалась. Мне не терпелось поскорее узнать, что же произошло, но я сдержалась.

— Мама, мне страшно за свою жизнь!

— Успокойся, а когда тебе станет лучше, ты мне все объяснишь.

Отдышавшись, Нора стала рассказывать.

— Водитель автобуса спас меня от смерти. За несколько метров до патруля он понял, что это переодетые террористы, и велел спрятаться под сиденья. Самир и Амин набросили на свои колени куртки, чтобы меня не было видно. Я лежала на полу автобуса, не смея пошевелиться, и дрожала от страха. Хотя друзья прикрыли место, где я пряталась, я понимала, какой опасности подвергаюсь.

Автобус замедлил ход и остановился. Я перестала дышать, чтобы лучше слышать каждый звук — ведь мне ничего не было видно. Внезапно чей-то грубый голос спросил, есть ли в автобусе девушки? Казалось, что время остановилось. Я молилась, просила Господа помочь мне. Вокруг автобуса что-то происходило, но я не знала, что именно.

Меня бросало то в жар, то в холод, я была готова к самому худшему. И вдруг среди звуков я различила вой полицейской сирены. Господь внял моим молитвам. Террористы убежали, спасаясь от полиции, а я смогла наконец вздохнуть и выбраться из убежища. Мне повезло. Я горячо поблагодарила водителя и своих друзей.

Закончив рассказ, она опять расплакалась. Я обняла дочь. Этот ложный патруль подтверждал реальную опасность, которой Нора подвергалась по пути с работы.

Мои страхи были не беспочвенны, а подобное везение не могло длиться вечно.

Нора долго не могла успокоиться, и ее судорожные рыдания передавались и мне.

— Представляю, как ты перепуталась. Ты увидела реальную опасность. Было бы лучше, если бы ты бросила работу. Стоит тебе опоздать хоть на минуту, как мне кажется, что тебя похитили.

— Мне нужно работать. Ты знаешь, что я. не хочу сидеть дома. Обещаю: я потребую, чтобы мне изменили график. Днем дороги хорошо охраняются. Так будет лучше для нас обеих.

На следующий день Нора осталась дома. Вчерашнее событие подкосило ее, хотя внешне она старалась не подавать виду. Объяснив начальству причину своего отсутствия, она попросила составить для нее другой график работы и получила согласие.

Еще раз она вспомнила о своем злоключении через день. Я внимательно слушала ее, не перебивая, потому что понимала: таким образом она хочет избавиться от пережитого стресса. И тогда я упомянула о телефонных угрозах той ночью.

— Перед твоим приходом мне позвонили и предупредили, что ты попадешь в засаду, а я больше тебя не увижу.

— Прости меня за беспокойство, которое я тебе причиняю, но мне нужно работать. Работа — это единственная отдушина, которая помогает мне забыть, в какой дурацкой стране мы живем.

— Я все понимаю и не сержусь.

День за днем политическое напряжение возрастало, приближаясь к нам, подобно змее, обвивающей свою добычу.

Муж часто менял места службы, его рабочий день был не нормирован. Он приходил и уходил, разрываясь между работой, домом и любовницей, а я все время сидела дома — ухаживала за малолетними сыновьями и переживала за дочерей.

Вскоре произошел еще один инцидент. Это случилось на рассвете в пять часов утра. Нора ожидала свой автобус в двухстах метрах от дома, а я дремала с Рианом — малыш перебрался ко мне ночью из-за приснившегося кошмара.

Внезапно щелкнул дверной замок, и вбежала Нора, в отчаянии выкрикивая мое имя. Я поняла: случилось что-то серьезное — вскочила с кровати и выбежала из спальни.

У дочери слезы текли ручьем. Я пыталась приласкать ее, успокоить, а она бормотала, икая.

— Если бы ты знала, как мне страшно, мама! Я думала, что больше тебя никогда не увижу. Думала, все, конец.

Обними меня, мама!