Паракало, или Восемь дней на Афоне - [6]

Жена тем временем ушла в декретный отпуск и, глядя на её увеличивающийся живот, я понимал: сроки подходят.

Желание попасть на Афон выросло до отчаяния, надо было прикладывать усилия. Но куда — вот в чём вопрос. Кстати, этот вопрос (куда девать силы?) для русского человека куда актуальнее гамлетовского.

Вдруг мне заплатили за ещё недоделанную работу. Тут же Алексей Иванович сообщил, что ему на голову свалились пятьсот баксов и он извёлся, не зная, как грамотнее ими распорядиться.

— Едем, — сказал я, ибо снова ощутил под ногами твёрдую дорогу.

В Москве выяснилось, что ближайший рейс, которым мы можем вылететь в Салоники, — 4 ноября. В этом случае обратный приходился на 15 ноября. Получалось, что на самом Афоне мы будем восемь дней (семь ночей) и потом ещё один полностью свободный день можем провести в Уранополисе^[6]. То есть выходило и не по-моему, и не как хотелось Алексею Ивановичу. Как надо, так и выходило.

— Диамонитирион^[7], - сказал грек, — стоит двадцать долларов, а билет на паром — от пяти до десяти, смотря докуда поплывёте.

— А можно сразу взять билет туда и обратно? — Мне хотелось быть уверенным в возвращении.

Это чисто общажная привычка: приезжая в Москву на сессию, первым делом покупался билет обратно — это гарантировало возращение.

— Не надо сразу брать обратный билет, — перечеркнул мой жизненный опыт грек.

— Почему?

— Да мало ли что может произойти, — уклончиво ответил тот.

Я потребовал конкретики.

— Это Афон, — грек развёл руками, и это был самый конкретный ответ, который он мог дать.

Мы понимающе кивнули и отдали деньги.

Когда уже пили кофе, Алексей Иванович вспомнил:

— Что-то мы даже расписки у него не спросили…

— Чего уж теперь…

— Что будем делать?

Я вздохнул:

— Учить греческий…

Мы зашли в книжный магазин на Арбате и, помимо разговорников, приобрели толстенную книжицу «Евлогите» с описанием афонских монастырей. Впрочем, «приобрели» — неправильное слово, для нас это был дар и ещё один знак.

Когда я вернулся домой, то получил от Алексея Ивановича по электронке: «4 ноября — Казанская!»

Да! Именно так! Я не просто понял, я чувствовал, что нахожусь под Покровом, и все эти наши переносы и недоразумения — это мирские недоразумения, а Там всё решено. Конечно, мы должны были ехать на Казанскую!

Желание и усилие — всё, что требуется.

3

Мир разжал объятия.

Это не я сказал. Это — Алексей Иванович, когда 3 ноября мы обнялись на Ярославском вокзале.

Оба мы очень трудно уезжали. Я ещё за несколько часов до отхода поезда в Москву вносил неожиданно возникшую правку заказчика в уже законченную и сданную работу, а жена тем временем собирала рюкзак.

Господи, как мы встретились в Москве! Словно нам дали отпуск с фронта. Вокруг колготились люди, а мы стояли посреди перрона и улыбались друг другу, потому что только мы знали, каких усилий стоило преодолеть первую границу.

В переходе метро грек вручил нам паспорта и билеты, а заодно направил в гостиницу недалеко от Павелецкого вокзала, с которого предстояло уезжать утром в аэропорт. Но главное — возле гостиницы оказался храм, и не просто — а Казанской Божией Матери!

Служба уже закончилась. Шла уборка. Мы поставили свечи и пошли в гостиницу, ошалелые и притихшие от таких явных Божьих вешек.

В гостинице, испив чаю, стали делиться собранной информацией: нам повезло — каждый из нас пообщался со священником, недавно побывавшем на Афоне.

…Молодой батюшка, узнав, что я собираюсь на Афон, сразу сказал, что на бегу говорить не стоит и чтобы я зашёл как-нибудь часа за полтора до всенощной. Дня через три я так и сделал.

Получилось так, что я разбудил батюшку, тот отдыхал в небольшой комнатке, напоминавшей будку сторожа: стол с телефоном, диванчик, только на стенах вместо календарей и журнальных картинок — иконы.

Пока я делился планами, батюшка собрал власы в косичку, перетянул её резинкой, провёл руками по лицу, потёр лоб и, когда я сделал паузу, произнёс:

— В общем, всё вы решили правильно — по Афону надо пройтись. — Батюшка посидел ещё в некоторой задумчивости и, окончательно проснувшись, сказал: — Водки с собой возьмите.

Вот, честное слово, интересно: на чьём лице удивления было больше — на моём, когда я это услышал, или на батюшкином, когда он увидел моё лицо?

— Нет, в самом деле, идёшь, идёшь… и так, немножечко… Для поддержания духа.

Пришлось рассказать, что после перенесённых операций питьё для меня — что никотин для лошади. Батюшка посмотрел на меня с нескрываемой грустью и жалостью, а я осознал своё непитиё как крест и даже чуть ссутулился.

— Всё равно возьмите, — сказал батюшка. — Дарить будете. Архондаричнему[8], например. Хотя там и так замечательно встречают, — и воскликнул, словно вспомнил о невозвратном счастливом детстве: — Господи, сколько там радости в людях!

Потом батюшка одобрил наше желание начинать паломничество с Великой лавры[9] и перешёл к практической стороне.

— Когда будете подплывать на пароме к Дафни[10], постарайтесь оказаться ближе к выходу и, как опустят трап, быстренько двигайтесь к автобусам, их два, типа «икарусов» — сразу увидите. Они довезут до Карей[11]. Там на главной площади увидите такси, типа наших «газелек», спрашиваете, какая идёт на Лавру. Говорите «Мега Лавра» — все прекрасно понимают. Куда бы ни приехали, первым делом ищите архондарик. Разместитесь и можете погулять по монастырю или вокруг. Но уже в шесть часов начинается служба, потом небольшой перерыв на сон и литургия. В Лавре найдёте трапезария Николая. Он ещё и травник. Наш человек, только маленько ультраправославный, в смысле «шестьсот шестьдесят шесть», ИНН и прочее. Он вам всё расскажет и подскажет, куда дальше идти. Хотя… там всем Божия Матерь управляет, как Она поведёт вас, так и следуйте. Если что, ищите русских. В монастыре святого Павла — отец Ефимий, в Ватопеде