Парадоксия: дневник хищницы - [40]
Это был мой первый опыт общения с мужчиной, когда близость и секс не равнялись насилию. Я не уверена, что Джей-Джи чувствовал то же самое, что и я. Я по-прежнему периодически трахалась с сексапильным дорожным рабочим, парочкой его друзей и кое с кем из наших общих знакомых. Что само по себе было нормально. Ненормально было другое — моя нездоровая тяга рассказывать о своих многочисленных похождениях во всех подробностях. Таким образом, я как будто насильно подводила его к смотровому окну и заставляла вуайерировать. Причем, стекло в этом окне было увеличительным, и сцены, которые разыгрывались перед ним, превращались в повторяющийся, неотступный кошмар. Я его обожала, я перед ним преклонялась, и тем не менее не могла усмирить свои ненасытные аппетиты, свою сексуальную мизантропию и поток отвратительных откровений о тех изощренных издевательствах, которые я учиняла над своей очередной игрушкой. Да, для меня они были игрушками, которыми я забавлялась, использовала и выкидывала за ненадобностью.
Все мои предыдущие более-менее постоянные отношения были затяжной стимуляцией драматизма за счет потребления креативной энергии, здесь же все было наоборот. С Джеем-Джи сами творили драму, стимулируя творческую энергию. Мы оба были фанатами жанра исповедального самобичевания, мелодраматических оперетт, музыкального Гран-Гиньоля ((прим.переводчика: Гран-Гиньоль — Grand Guignol — парижский «Театр ужасов».)) Одержимы грандиозными планами, которые мы когда-нибудь обязательно воплотим в жизнь и обрушим на почтеннейшую публику за ее же деньги. Концептуальные перформансы в жанре гротеска и фарса, проникнутые ужасающей красотой, описание которой лучше оставить для учебников и пособий. Мы совершим большой тур по Европе, Японии, Штатам — и никто из зрителей не спасется от щупалец боли, взращенной в нашем рассаднике философского садомазохизма.
Изменчивость, непостоянство шли только на пользу нашим отношениям. В смысле их продолжительности. Застой — это смерть для любых отношений. Когда мы путешествовали, или вдарялись в загул, или давали совместные представления — это было божественно. Как будто мы были созданы друг для друга. Он — ранимый, чувствительный, замкнутый интроверт. Я — дерзкая, наглая и заносчивая эксгибиционистка. Две полярные противоположности — нас тянуло друг к другу со страшной силой. Наверное, в поисках золотой середины.
Лондон уже покорен. Теперь — обратно в Нью-Йорк, с Джеем-Джи. Я не была там четыре года. Вернулась в разрушенный мертвый город, не поддающийся восстановлению. Гигантское электромагнитное силовое поле — источник поддельной энергии. Раздражитель нервных окончаний, порождающий этот хронический зуд — «еще». Чем больше сумеешь оттяпать, тем больше хочется. Еще и еще. Того, что есть — никогда не хватает. Пока не случается переизбыток. «Еще» превращается в «слишком». Тебе начинает казаться, что из тебя постоянно тянут жизненную силу — высасывают, глотают, переваривают и выплевывают в тебя, — целая армия живых, вечно голодных духов бесконечно пасется в городе, границы которого растянулись до крайней точки безумия. В Нью-Йорке нельзя не сойти с ума. Здесь самый воздух — как психотропный наркотик, ускоряющий пульс.
И, как и на всякий наркотик, на него очень быстро подсаживаешься; и вот тогда возникает то самое чувство, что ты — весь грязный. Хочется постоянно мыть руки. У тебя ощущение, что ты гниешь изнутри. Что тебе уже никогда не отмыться. Никогда не избавиться от этих невидимых плотоядных бактерий, которые пожирают тебя заживо. Ты можешь уехать, но это тебе не поможет. Раз ты уже инфицирован, расстояние не спасет. Тут завязать невозможно. Снаряд с зараженной шрапнелью. Меня тошнит до смерти — от всего, что здесь сходит за жизнь. Тошнит от запаха живых мертвецов. От едкой вони мочи, дрожжей и гниющих трупов — и живых, и мертвых. Лужицы липкой жидкой субстанции собираются у дверных проемов, в подземных переходах, прямо на тротуаре. Трубы сочатся, как гноем, флюидами тошнотворной заразы, смешанной с ядовитыми испарениями и выхлопными газами. Водопроводные трубы, ванные, душевые кабины, раковины — все проржавело насквозь. Вода отравлена. До того, как уехать, я прожила в Нью-Йорке пять лет. Я научилась его презирать.
Нью— Йорк -это город, который боится своего отражения, но в то же время готов любоваться им вечно. Страшный портрет разложения и упадка, несостоятельности и обмана, пронизанной постоянным и близким присутствием смерти — и карикатурные изображения, запертые, как в ловушке, в отрицательно заряженном поле, чей коллективный крик ужаса заглушается очередным стаканом, очередной дозой, очередной грязной поебкой.
Мальчик— араб, продавец из одной обувной лавки в Мидтауне.
Наркодилер-пуэрториканец из Испанского Гарлема.
Черный джанки из Гарлема.
Египетский маг и по совместительству — таксист.
Никарагуанский поэт из Нижнего Ист-Сайда.
Паршивые рок-музыканты и их фанаты.
Жестокие хасиды, которые предпочитают пизде свой кулак.
Подростки-девственники из Нью-Джерси.
Сексапильный блондин, моряк из Монреаля, который заправил мне прямо в больнице после трехдневного отрыва на экстази, его огромный член — неотразимый, чудовищный. У меня потом все болело.
У околофутбольного мира свои законы. Посрамить оппонентов на стадионе и вне его пределов, отстоять честь клубных цветов в честной рукопашной схватке — для каждой группировки вожделенные ступени на пути к фанатскому Олимпу. «Анархо» уже успело высоко взобраться по репутационной лестнице. Однако трагические события заставляют лидеров «фирмы» отвлечься от околофутбольных баталий и выйти с открытым забралом во внешний мир, где царит иной закон уличной войны, а те, кто должен блюсти правила честной игры, становятся самыми опасными оппонентами. P.S.
«Представьте себе, что Вселенную можно разрушить всего одной пулей, если выстрелить в нужное место. «Шаманский космос» — книга маленькая, обольстительная и беспощадная, как злобный карлик в сияющем красном пальтишке. Айлетт пишет прозу, которая соответствует наркотикам класса А и безжалостно сжимает две тысячи лет дуалистического мышления во флюоресцирующий коктейль циничной авантюры. В «Шаманском космосе» все объясняется: зачем мы здесь, для чего это все, и почему нам следует это прикончить как можно скорее.
Высокий молодой человек в очках шел по вагону и рекламировал свою книжку: — Я начинающий автор, только что свой первый роман опубликовал, «История в стиле хип-хоп». Вот, посмотрите, денег за это не возьму. Всего лишь посмотрите. Одним глазком. Вот увидите, эта книжка станет номером один в стране. А через год — номером один и в мире. Тем холодным февральским вечером 2003 года Джейкоб Хоуи, издательский директор «MTV Books», возвращался в метро с работы домой, в Бруклин. Обычно таких торговцев мистер Хоуи игнорировал, но очкарик его чем-то подкупил.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Уильям Берроуз – каким мы его еще не знали. Критические и философские эссе – и простые заметки «ни о чем». Случайные публикации в периодике – и наброски того, чему впоследствии предстояло стать блестящими произведениями, перевернувшими наши представления о постмодернистской литературе. На первый взгляд, подбор текстов в этом сборнике кажется хаотическим – но по мере чтения перед читателем предстает скрытый в хаосе железный порядок восприятия. Порядок с точки зрения на окружающий мир самого великого Берроуза…
Глобальное потепление, виртуальный секс, наемные убийцы, террористы —таков наш мир сегодня. Что будет, если в такой мир вновь явится Спаситель? В романе знаменитого французского фантаста Пьера Бордажа Евангелие сталкивается с современностью, вымысел —с хроникой событий, любовь —с ненавистью, а Церковь —с Христом, которого она не так уж и ждет. Появление романа произвело скандал во Франции, Люк Бессон заинтересовался этим сюжетом и взялся продюсировать киноверсию "Евангелия от змеи".
Неизвестно, в какой стране идет война. Здесь есть разрушенные города и элитные кварталы, террористы и мирные жители с синяками на плечах «от ношения оружия», вьетнамские эмигранты, словенский солдат, серийный убийца с Кипра, эстрадные звезды и шоумены. Но война — лишь информационный повод для рекламодателей, которые отдадут жизнь в борьбе за рейтинг. Головорезы-спецназовцы идут в атаку с рекламными надписями на куртках. Раздают шоколадки беженцам, неважно, что скоро их уничтожат. Телезрители не должны впадать в депрессию.
В этом романе-утопии, ставшем культовым среди определенных слоев американского общества, рассказывается о страшном гипотетическом будущем Америки, разодранной расовыми конфликтами и спаленной огнем термоядерной гражданской войны. К содержащимся в нем предположениям можно относиться, как к бреду сумасшедшего, а можно — как к гениальному предвосхищению: все здесь зависит исключительно от убеждений читателей.ФБР, естественно, окрестило эту книгу «Библией расистов»…
«Гламорама», последний роман популярного американского писателя Брета Истона Эллиса («Американский психопат», «Информаторы»), — блестящая сатира на современное общество, претендующая на показ всей глубины его духовного и нравственного распада. Мир, увиденный глазами современного Кандида, модели-неудачника Виктора Барда, оказывается чудовищным местом, пропитанным насилием и опутанным заговорами. Автор с легкостью перекидывает своего героя из Нью-Йорка в Лондон, из Лондона в Париж, запутывая его все сильнее и сильнее в паутину непонятных и таинственных событий и создавая масштабное полотно современности, живущей апокалипсическими ожиданиями.