Парадоксия: дневник хищницы - [2]

Ленни вырос на ферме неподалеку от Китчнера, что в канадской провинции Онтарио. Ребенок в семье из одиннадцати детей. Их всех заставляли работать с зари до зари — ухаживать за домашней птицей. В четырнадцать лет он сбежал из дома, заколебался тяжелым ручным трудом и запахом куриного дерьма. Не выносил, когда им помыкают. Начал как-то крутиться. Добывать деньги. Не всегда честным путем. Шулерство. Пьяные драки по кабакам. К шестнадцати годам его уже не пускали ни в одно заведение в радиусе пятидесяти миль. Прикидывал, где еще можно чего урвать. Нацеливался на дела посерьезней. Пошел в армию — только ради привилегий. Продержался недолго — был уволен с лишением всех привилегий и прав. Начал мотаться туда-сюда по Северо-восточному коридору. Оттачивая свои криминальные навыки. Профессиональный мошенник. Жулик со склонностью к аферам по обналичиванию чеков. Одно время он подвизался коммивояжером. Кухонная утварь, щетки и кисти, моющие средства для влажной уборки. Библии. Когда ходишь вот так по домам, это дает легкий доступ к скучающим домохозяйкам в их одинокой тоске от вечной неудовлетворенности. Напоешь им чего-нибудь проникновенного. Навешаешь на уши лапши. Уведешь в спальню. На кухню. В ванную. Жарким рукам невтерпеж раздразнить неохотную плоть. Смакуешь их сопротивление. Их слабые протесты. Обращаешь все в вызов. Быстро им заправляешь, кончаешь и сразу уходишь. Пока они не поняли, что случилось. Пока до них не дошло, что их выебли. Наебали. Всегда возил с собой карту, испещренную красными крестиками. Кобель, помечающий свою территорию. Каждую трахал по разу. Никогда — дважды. Вредно для бизнеса. Никогда не знаешь, когда неожиданный муж вернется с работы пораньше.

Он работал по утрам. После обеда ходил на бега. Выигрывал и проигрывал попеременно. Таким образом, почти ничего не терял. Чего не мог возвернуть на скачках, с лихвой восполнял за карточным столом. В общем, карманные деньги были. Познакомился с Люси на «свидании вслепую», когда ее подружка Розали не смогла отпроситься с работы на выходные; она работала в павильоне в парке аттракционов, продавала бумажки с предсказаниями. Так вот я и получилась — в субботу вечером на заднем сидении раздолбанного «шевроле». Он был пьян, она заливалась слезами. Через полтора месяца они поженились. Я — дочь своего отца.

Я вдавила педаль газа в пол и впилилась на вишневом «мустанге» 67-го года прямо в сорокафутовую сосну под окнами у старушенции. Потрясение у нее на лице — это что-то с чем-то. Ее чуть удар не хватил. Эл схватился за руль. Буквально на пару секунд опоздал. Наорал на меня, чтобы я немедленно пересела. Надо сматываться отсюда, пока не приехали копы. Вытащил меня из-за руля. Дал задний ход, развернулся и погнал домой. Удивительно, как он еще поехал, этот старый драндулет. Эл вкатился в гараж. В паре кварталов оттуда. Вышел, сердито захлопнул дверцу. Даже смотреть на меня не мог. Он только-только забрал «мустанга» из мастерской. Вгрохал четыре штуки в починку двигателя. Три месяца с ним возились. Ручная покраска. Отделка салона. Зря он мне разрешил сесть за руль. Мне тогда только исполнилось тринадцать.

Я пообещала, что расплачусь с ним натурой. Он повернулся ко мне. Сказал, чтобы я шла домой. Он мне позвонит. Потом. Может быть. Я пожала плечами и тихо ушла. Знала, что он позвонит. Я его зацепила. Своей пизденкой.

Мы с ним сношались полгода. Соблазнила его на переднем крыльце дома священника за церковью Спасителя. Он пытался срезать дорогу на обратном пути из магазина автозапчастей. Я сидела — курила косяк. Позвала его. Я знала, кто он. К тому времени я уже перепахала половину района. Двое братьев из дома напротив. Их кузен. Бывший моряк на углу. Старик — хозяин музыкального магазина. Мальчик-кассир из районного супермаркета. Мальчик, который разносит пиццу. Его старший брат. Пара его друзей. Половина парней, с которыми я ездила стопом. Мелкий дилер, приторговывавший травой.

В надежде, что все они — кто-то один, кто угодно — сотрет липкую память о жарких руках отца. Он вечно их распускал, свои руки. Эти руки — они не умели лежать спокойно. Вечно пихались, толкались, щипались, дергали и трясли. Пачкали. Оскверняли. Руки, жившие собственной жизнью. Руки… так похожие на мои.

У меня был пример для подражания. На этом примере я научилась толкаться, пихаться локтями, обманывать, воровать, отнимать силой, без зазрения совести брать чужое, потворствовать всем своим прихотям и убеждать в чем угодно кого угодно. Ценные уроки, за которые я до сих пор благодарна. От Ленни я унаследовала способность говорить сладкие речи, пряча змеиный язычок, балансировать на тонкой грани между одержимостью и безумием, и получать все, чего я хочу. И когда я хочу. А там хоть трава не расти, как любил говорить Ленни. До того, как откинул копыта от сердечного приступа. Прах к праху. Призрак памяти, чей дух все еще не успокоился, живет и дышит во мне. Воплощается во мне. Мои руки, его дьявольская мастерская. Мое интимное место, его неутолимый голод. Голод из потустороннего мира, предшественник моей колыбели.