Парадокс власти. Как обретают и теряют влияние - [30]

Для исследования этого явления я приглашал в свою лабораторию пары незнакомых людей: в каждой паре один человек чувствовал себя более уверенно, чем другой. Испытуемые рассказывали друг другу о событиях последних пяти лет, которые их вдохновили, – о родственнике, который стал волонтером, друге, который, рискуя собой, бросился разнимать дерущихся, или основателе благотворительной организации, помогающей жертвам социального насилия. Затем участников эксперимента просили сравнить, насколько сильно их удивила и вдохновила собственная история, а также услышанный рассказ. Тот, кто ощущал себя сильнее, больше вдохновлялся своей историей, чем чужой{154}.

Можно возразить, что все дело в разной силе воздействия разных историй – возможно, у более сильных и уверенных в себе людей жизнь ярче, и в результате их истории получаются более вдохновляющими и возвышающими. Вовсе нет. Мои сотрудники проанализировали рассказы и не выявили никакой разницы. Логичнее сделать другой вывод: те, кто ощущает свою власть, больше вдохновляются собственным опытом, чем чужим. Смещение фокуса внимания, которое сопровождает власть, от других к себе делает нас равнодушными к вдохновляющим поступкам других людей.

Ущерб от недостатка эмпатии и ослабления нравственного чувства значителен. Мы утрачиваем энтузиазм, который ведет к альтруизму и сотрудничеству, необходимым для сохранения власти. Не обладающие властью, скорее всего, обнаружат, что более сильные не обращают внимания на их нужды (источник стресса, сопровождающий состояние беспомощности, которое мы рассмотрим в следующей главе). Это разрушительное влияние власти{155} истощает, возможно, самые сильные и надежные источники счастья и смысла жизни: эмпатию, сострадание, благодарность и возвышение, а также альтруистические действия, на которые они вдохновляют. Ощущение власти направляет наше внимание на собственные желания и интересы, тем самым действуя нам во вред. И в полном согласии с афоризмом лорда Актона, это ослабление нравственного чувства становится причиной череды открытых злоупотреблений властью.

Власть приводит к эгоистичной импульсивности

Я впервые столкнулся с динамическим соотношением между вниманием к себе и к другим в самом начале своих исследований злоупотребления властью{156}. Я изучал травмы мозга, которые приводили к так называемой «приобретенной социопатии». Люди становились социопатами в результате несчастного случая – автомобильной аварии, падения с велосипеда или с крыши, – когда у них повреждались фронтальные доли коры головного мозга, от которых зависит наша способность сострадать и ставить себя на место других. Такие травмы превращали честных и добрых людей в типичных социопатов, подверженных эгоистичным импульсам{157}. Они флиртовали с незнакомцами в присутствии супругов, говорили непристойности собственным детям, крали в магазинах, транжирили деньги, занимались сексом в общественных местах. Углубившись в анализ злоупотребления властью, я пришел к убеждению, что ощущение собственной власти и привилегий сродни повреждению мозга – оно толкает нас на эгоистичное, импульсивное поведение (принцип № 14).

Сначала я исследовал влияние власти на то, как мы едим{158}. Я сформировал группы из трех студентов старших курсов одного пола. Случайным образом один из трех назначался руководителем группы, и ему вменялось в обязанность выставлять оценки остальным в зависимости от качества их работы; эти оценки влияли на шансы получить денежный приз. После распределения обязанностей группы приступали к работе – они разрабатывали для Университета Висконсина политику по учебным и социальным вопросам. Все вместе они обращались к разнообразным источникам информации, изучали факты, цифры и прецеденты и предлагали рекомендации по таким вопросам, как списывание, обязательные тесты на старшем курсе, употребление алкоголя в кампусе, финансирование религиозных групп.

Через полчаса после начала работы в комнату входил экспериментатор и ставил на стол, за которым работала группа, тарелку с пятью аппетитными печеньями с шоколадной крошкой. На тарелке было пять печений, а не четыре, потому что правила вежливости не позволяют брать последнюю порцию еды. (Когда во время вечеринки с коктейлями передается блюдо с закусками, на нем обычно остается одна порция, которая возвращается на кухню.) Таким образом, один из участников эксперимента мог взять второе печенье. Облеченные властью студенты делали это в два раза чаще остальных. Власть распределялась в случайном порядке, а не благодаря таланту, вкладу в общее дело, званию или старшинству, но руководители группы чувствовали себя вправе увеличить свою долю.

Процесс еды предполагает тонкий баланс между эгоистичным импульсом и вниманием к другим людям: рефлекторное жевание, открывание и закрывание рта и выделение слюны ограничиваются правилами хорошего тона, которые предписывают не жевать с закрытым ртом и не откусывать огромные куски. Учитывая все это, моя исследовательская команда несколько месяцев анализировала видеозаписи, запечатлевшие, как участники эксперимента едят печенье; мы обращали внимание на следующие признаки импульсивного поведения: