Парадокс упражнений - [28]
Хотя с точки зрения эволюции сидеть на корточках нормальнее, чем на стульях, у меня с этим дела обстоят плачевно. Все несовершенство моего сидения на корточках никогда еще не проявлялось ярче и откровеннее, чем когда на стоянке хадза однажды далеко за полдень я присел возле огня. В тот день несколько мужчин притащили в лагерь живую черепаху и сразу отдали женщинам: у хадза черепахи считаются чисто женским лакомством, а мужчинам есть их запрещает обычай. Движимый любопытством, я присоединился к группе женщин. Те привычно сунули несчастное создание в костер, чтобы живым поджарить на огне, а сами сплетничали, расположившись на земле, бесчувственные к молчаливой агонии умирающего животного. Единственный мужчина в их компании, я решил вести себя по-мужски и непринужденно присел на корточки, делая фотографии. В конце концов, рассудил я, много ли нужно времени, чтобы живьем изжарить черепаху?
Ответ: куда больше, чем я могу высидеть. В обычной жизни я редко сижу на корточках и потому слишком напрягал икры, чтобы ступни прямо стояли на земле; вскоре стопы заболели, потом боль перекинулась на икры и бедра. Через несколько минут ноги от ступней и выше горели огнем, скоро к ним присоединилась взбунтовавшаяся поясница. Захотелось подвигаться, но я вдруг осознал, что сведенные судорогой ноги лишились силы и я не смогу встать. Справа от меня горел костер, и единственным выходом из ахового положения было откатиться влево, прямо на пожилую женщину хадза, сидевшую впритык ко мне. «Samahani (извините)», — произнес я как можно задушевнее, валясь на бок прямо на нее, а она и ее товарки расхохотались. Они еще некоторое время посмеивались надо мной и шушукались. Не знаю, что они обо мне говорили, но великодушно предложили мне кусочек жареной черепахи (на вкус как жесткое куриное мясо).
Наряду с пережитым унижением мой недостаток выносливости для нахождения на корточках, не говоря уже о муках сидения на нартах, ярко иллюстрирует, как я привык к стульям, особенно с удобной спинкой. Сижу ли я на земле или на табурете, моим мышцам спины и пресса не приходится сильно напрягаться, чтобы поддерживать торс, а если я на корточках, иногда напрягаются и мышцы ног, особенно икр. И то не такие уж это великие усилия: положения сидя на корточках и стоя требуют примерно одинакового уровня мышечной активности[87]. Но чтобы выдержать длительное сидение на корточках, мышцам необходима выносливость, и она постепенно нарабатывается. Мы с коллегами Эриком Кастильо, Робертом Ожиамбо и Полом Окутойи обнаружили, что в сельских районах Кении у подростков, не использующих стулья со спинкой, мышцы спины сильнее на 21–41%, чем у их городских сверстников, которые регулярно сидят на стульях привычной нам конструкции — со спинкой[88]. Нам не удалось доказать, что более крепкие мышцы спины у сельских подростков обусловлены именно привычкой сидеть не на стульях, но другие исследования показывают, что положение сидя на стуле с опорой для спины не требует от спинных мышц длительных мышечных усилий[89]. Отсюда следует резонный вывод: у тех из нас, кто регулярно сидит на стульях со спинкой или в креслах, мышцы спины слабые и недостаточно выносливые, из-за чего неудобно долгое время находиться на корточках или табурете. Получается замкнутый круг зависимости от стульев.
Безусловно, привычка сидеть на стульях со спинкой — недавнее наше приобретение. Археологические находки и исторические свидетельства дают все основания предполагать, что сиденья с поддержкой для спины, когда бы они ни появились, в большинстве культур были доступны только высокопоставленным персонам, а крестьяне, рабы и прочий трудовой люд довольствовались табуретами и лавками. Если обратиться к искусству Древнего Египта, Месопотамии, Центральной Америки, Китая и других стран, везде на удобных стульях/тронах со спинками восседают исключительно боги, цари и высшее духовенство. В Европе лишь в конце XVI в. стулья с поддерживающей спинкой начали входить в обиход растущих среднего и высшего классов, чье материальное положение позволяло приобретать мебель[90]. Во времена промышленной революции немецкий фабрикант-мебельщик Михаэль Тонет придумал, как наладить массовое производство стульев со спинкой из гнутой древесины — легких, прочных, удобных, эстетичных и доступных для малоимущих. В 1859 г. он усовершенствовал архетипическую конструкцию своего стула для кофейных заведений — венского стула. Публика полюбила такие стулья и раскупала их как горячие пирожки; они и сейчас остаются излюбленным предметом обстановки кофеен. Когда стулья со спинкой основательно подешевели и прочно вошли в обиход, в их адрес посыпались критика и нападки ряда специалистов. Вот как отзывался о них в 1879 г. один не на шутку встревоженный врач: «Из всех пыточных механизмов, которые цивилизация изобрела для человечества… мало какие творят свое черное дело более неотвратимо, массово или жестоко, чем этот самый стул»
