Парадокс Prada - [10]

— Ты богатая и знаменитая, — сухо отвечает она. — Ты не имеешь права на плохие дни.

— Да пошла ты, — говорю я исключительно вежливо.

Она, конечно же, смеется, потому что она моя лучшая подруга с трехлетнего возраста и прекрасно меня знает. Мы жили в соседних домах. Я мечтала стать знаменитой. Она училась в средней школе. Мы играли друг у друга дома, наши матери дружили, и, когда меня номинировали на «Оскар», Линди потратила все карманные деньги на безалкогольное шампанское и сказала мне, что, если я буду слишком задирать нос, она не вернет мою Барби Малибу.

Это решило дело. Мы стали подругами на всю жизнь.

А если серьезно, я люблю Линди как сестру. В бизнесе, где понять, кто твой настоящий друг, так же трудно, как сыграть в «Сделку»[5] в режиме реального времени, приятно сознавать, что есть человек, который будет тебя любить, даже если ты станешь продавать сосиски в «Щенячьем хвосте».

— Ну так что случилось? — спрашивает она, став серьезной. — Блейк?

— Да, — признаюсь я. — Но не в том смысле, в каком ты думаешь. На самом деле я не знаю, что и думать.

— Тебе нужно снова начать с ним спать. Он не только потрясающий красавчик, но еще и любит тебя. Вы были отличной парой.

— «Были» — правильное слово.

— Деви, — произносит она тоном заботливой мамаши, который появился у нее после того, как два года назад она родила мою крестницу.

Я поднимаю руку, чтобы заставить ее замолчать, — довольно глупо, ведь она меня не видит.

— Даже не начинай, — говорю я и слышу ее громкое молчание в ответ. — Проклятье, Линди!

— Что? Я же ничего не сказала!

— Я слышу твои мысли.

— У тебя паранойя, — говорит она. — Я даже подумать о тебе не могу ничего плохого. Ты идеальна во всех отношениях.

Я закатываю глаза и пытаюсь не фыркнуть в ответ. Такая вот у меня плохая привычка — я фыркаю, когда смеюсь. К счастью, еще никому не удалось записать это на пленку.

Я уже подхожу к концу Нью-Йорк-стрит, а значит, почти добралась до места, где оставила свою машину.

— Ну, что скажешь? Неужели правосудие и голливудская киномашина пойдут прахом, если ты уйдешь сейчас с работы?

— Они выживут, — отвечает она. — А вот насчет моего босса я не уверена.

Линди работает адвокатом на «Юниверсал». Ее босс Ричард — легкомысленный, рассеянный тип, которому следовало стать профессором. Он блестящий специалист, но с адекватностью у него проблемы. Линди не преувеличивает, когда говорит, что мир, который я знаю, отправится в тартарары, если она оставит Ричарда без присмотра. В конце концов, при нынешнем состоянии киноиндустрии юристы так же необходимы для процесса создания фильмов, как и актеры, режиссеры и сценаристы.

— Значит, не можешь?

Я раздавлена ее ответом. Уже некоторое время я не заходила в «Прада» и страдаю от синдрома воздержания, но человек, делающий покупки в полном одиночестве, когда у него депрессия, выглядит жалко. А вот ходить по магазинам с подругой — отличное средство от всех болезней.

— Когда?

— Я могу быть у тебя через полчаса.

— Через час. Встретимся в баре.

Естественно, она имеет в виду бар в отеле «Риджент-Беверли-Уилшир». В двух шагах от «Прада». Как моя лучшая подруга, Линди знает, куда я хочу пойти.

— Отлично.

— И мне нужно купить кое-что для Люси. Так что давай зайдем еще в детские магазины.

— Розничная терапия только для взрослых, — говорю я, но лишь для проформы.

— Эй, это для меня, — отвечает она. — Малышовые капри мне маловаты: слишком обрисовывают икры.

Я называю ее негодницей и отключаюсь. Убирая телефон в карман, я чувствую себя счастливой. Очень приятное ощущение. Если вспомнить, что мое утро началось с ужаса (пусть и ненастоящего), затем перешло в разочарование, ярость и полное изумление, капелька дружбы помогает исправить настроение. А дружба в сочетании с мартини или «Космополитен» — это еще лучше. Да, я отказалась от алкоголя, когда перестала принимать таблетки, но я продолжаю любить напитки в безалкогольном варианте. К счастью, бармены в «Беверли-Уилшире» умеют делать классный безалкогольный «Космополитен».

— Деви! Подожди!

Я поворачиваюсь и вижу, что ко мне спешит Эндрю Гаррисон. Мне Энди нравится, но зря он меня позвал. Потому что, повернувшись к нему, я вижу Блейка во всей красе, шагающего по Нью-Йорк-стрит. Он тоже меня видит и неуверенно машет рукой. Внутри у меня все сжимается, и я изо всех сил сражаюсь с желанием броситься к нему.

И тут я вижу, что он с Эллиотом, и мне больше не приходится ни с чем сражаться — от этого типа лучше держаться подальше.

Впрочем, особого выбора у меня нет. Эллиот бросает на меня злобный взгляд, хватает Блейка за локоть и пытается увести его в противоположную сторону. Я вижу, что Блейк вырывается, потом поворачивается, машет рукой, чтобы привлечь мое внимание, и прикладывает пальцы к уху в универсальном жесте, означающем, что он мне позвонит.

Не выйдет, Хосе![6]

Я отворачиваюсь, смущенная и раздосадованная. В голове у меня проносятся разные похотливые мысли, но мне совсем не хочется, чтобы они были связаны с Блейком. Больше не хочется.

Я прогоняю эти мысли и пытаюсь сфокусироваться на Энди, который, задыхаясь, остановился около меня, как всегда держа под мышкой книжку с головоломками «Судоку».