Парадокс Апостола - [6]

«И что это я шпионю за незнакомыми людьми? Хозяйка наверняка уже угощает всех постояльцев блинами из каштановой муки, а я тут подглядываю…»

Разозлившись на себя, Анна развернулась и припустила в сторону дома уверенной трусцой.

Весь следующий день она опять проболталась в городе, так и не добравшись до пляжа. Под сводами Цитадели, где располагалась просторная художественная галерея, проходил вернисаж. Обойдя все залы, Анна еще раз вернулась к экспозиции неизвестного ей портретиста. Его картины она сначала приняла за крупноформатные фотографии, настолько точны были линии и правдоподобны изображенные на них лица. С одного из портретов на нее смотрела молодая женщина в белом платке, закрывающем высокий благородный лоб. Крупные выразительные черты, полуприкрытые глаза, четкая линия подбородка — образ обладал таким неоспоримым магнетизмом, что возле этого полотна задерживался практически каждый посетитель.

— Фламандский реализм, — стоявший рядом мужчина словно прочитал ее мысли.

— Спасибо. Вы, наверное, куратор галереи?

— Нет, это мои работы.

— Вы автор? Какая удивительная техника, я догадалась, что это масло и холст, лишь рассмотрев картину вблизи. Просто потрясающе!

— Приятно слышать. У меня ушли годы на то, чтобы найти свой стиль. Когда я учился в художественной школе в Провансе, то был убежденным пейзажистом. Интерес к познанию человеческого лица пришел ко мне только с возрастом. На этой картине — моя дочь. Я несколько лет не мог закончить ее портрет: рисовать близких людей очень сложно. Понимаете, мы относимся к ним слишком пристрастно… Тогда я нашел выход. Я снял ее в нескольких ракурсах и писал портрет с негатива, постепенно добавляя цветовую раскладку и прорабатывая детали…

— У вашей дочери очень необычное лицо.

— Ее мать из древнего корсиканского рода. О горном местечке Монтемаджьóре вы слышали? О них там слагают легенды.

Они проговорили больше часа. К ночи за художником заехала жена, и вдвоем они убедили Анну назавтра арендовать машину и прокатиться в горы.

***

Извилистая дорога уводила в глубь острова желтый «Фиат», который как нельзя лучше подходил для такой поездки: приемистый, юркий, он ловко маневрировал по неровной поверхности трассы и всего за тридцать минут домчал ее до Монтегроссо. В эту коммуну входило сразу несколько деревень, объединенных общим названием прилегающего горного массива, — «Большой горы». Все три поселения сидели, как птичьи гнезда, на хребте гранитной гряды в окружении приземистых сосен. На подъезде к коммуне «Фиат» вдруг нырнул в оливковую рощу, которую Анна как-то не ожидала здесь увидеть…

Монтемаджьоре расположилась выше всех остальных поселений, подобно уединенной резиденции таинственного ордена. Стены древних домов давно утратили свой первоначальный цвет и на фоне сурового массива выглядели настоящей средневековой декорацией.

К деревне вел неровный проселок, на обочине которого, словно загнанный конь, лежал старенький мотоцикл. Сняв шлем и присев на четвереньки, над ним колдовал мужчина.

Анна притормозила.

— С вами все в порядке? Может, подбросить вас до деревни?

Мотоциклист обернулся.

— Спасибо, честно говоря, не откажусь…

«Какой маленький остров, третий раз встречаемся». Анна перешла на русский:

— Садитесь! Он удивился.

— Вы русская? Наверное, по акценту моему догадались, что…

— Да нет, стояла рядом с вами на концерте в Кальви и уловила родную речь. У меня отличная память на лица. Вы с другом были, кажется…

— Да, Дарио уплыл на Сардинию сегодня утром, он вырвался в Кальви буквально на пару дней. Мы старые друзья, пока учились в университете, жили под одной крышей…

Поднимаясь по склону к деревне, разговорились. Ее спутник вырос во Франции, куда его семья уехала еще в двадцатые годы. Учился на журналиста, затем стажировался в Ленинграде и, надо признать, русским языком владел в совершенстве. А теперь работал в частном парижском издательстве, составлял путеводители.

— И о Корсике пишете?

— Нет, хотя хотелось бы…

В Монтемаджьоре Родион, так звали ее нового знакомого, первым делом отправился на поиски автосервиса. Мотоцикл, который он бросил в зарослях придорожного кустарника, нужно было срочно реанимировать. Была уже середина дня, город замер в ожидании прохлады. Улочки, оплетавшие площадь затейливым лабиринтом, опустели. В окнах полоскались на ветру тонкие занавески. Свернувшись клубками, в тени дремали ленивые коты…

С трудом отыскав продуктовую лавку, Анна набрала в пакет фруктов, купила свежий багет и бутылку лимонада. В просвете между домами обнаружилась каменная скамья — на ней было приятно сидеть, глядя на долину и ломая горячий хлеб.

Тишину нарушило стрекотание старого мотоциклетного мотора.

— Починили мой «Ям»[5], спасибо мастеру!

— А я за это время почти все обошла. Осталось только прояснить местную историю с Дон Жуаном. Хотя наверняка это не более чем ловушка для туристов…

— Да нет, я тебе сейчас все расскажу. — Он выудил из пакета большое яблоко и аппетитно захрустел, поудобнее устраиваясь на скамейке. Его внезапное дружеское «ты» прозвучало вполне естественно.

Они мерили улицы шагами до самой темноты. Болтали о разном, как это бывает между двумя старыми знакомыми. Такая легкость в общении возможна, только когда говоришь на одном языке: обмениваешься понятными друг другу шутками и ссылаешься на единые приметы времени.