Парадный этаж - [60]
— Головоломка?
— Да. Нужно собрать разрозненные куски в определенном порядке. Но каких-то кусков не хватает.
Паула задумалась. Потом сказала:
— Современные молодые люди презирают культуру потому, что они рассматривают ее с ложных позиций. Они относятся к ней как к чему-то кумулятивному, своего рода тезаврации. Если так судить, то культура становится неким подобием мещанской алчности к материальным благам. Но культура — это совсем иное: образ жизни, способ общения с миром. Можно было бы даже сказать, что это мораль, потому что культура неизбежно порождает мысль о терпимости; она не может существовать вне либерализма.
— Я думаю, что именно в этом они и упрекают нас: в либерализме. Для них либерализм — синоним непротивления, а стало быть, и статус-кво несправедливости. Но мне нравятся твои мысли. Очень нравятся. Я бы даже сказал, что они утешительны.
Паула улыбнулась.
— Ты нуждаешься в утешении?
— Увы! Из-за этих желторотых прокуроров, которые всем своим видом показывают, что ты живешь как фарисей или гнусный эгоист, тебя иногда одолевают сомнения.
Они разошлись по своим комнатам, чтобы переодеться. Иоганнес облачился в свой фрак. Это случалось всего два-три раза в году. Паула надела вечернее платье и драгоценности. Когда они уже были готовы к выходу, зазвонил телефон. Иоганнес прошел в гостиную, взял трубку. И сразу же узнал голос на другом конце провода.
— Это я. Ты знаешь, совершенно неожиданно сегодня вечером я оказалась свободной… Ты считаешь, что я совсем обнаглела, но не могла бы я зайти к тебе пожрать? У меня нет ни гроша, а к родителям идти неохота… Ты же понимаешь, блудная дочь возвращается, когда у нее пусто в желудке…
Она тараторила, не давая своему собеседнику возможности вставить слово. Похоже, она была смущена.
— Вы, верно, как раз садитесь за стол? Ты сочтешь, что я перехожу все границы…
— Мы не садимся за стол, сегодня вечером мы уходим. Я огорчен, Лисбет. Нам было бы так приятно поужинать вместе с тобой.
— A-а, вы уходите?
В ее голосе прозвучало разочарование, даже больше чем разочарование — какая-то потерянность, словно перспектива провести вечер с дядей и тетей имела для нее первостепенное значение. Иоганнес был в смятении; и вдруг его осенило.
— Послушай, — поспешно сказал он, — еще не все пропало. Вот что я предлагаю: мы собираемся поужинать у Мюльштайна около одиннадцати часов… Ты знаешь Мюльштайна? Знаешь, где это находится? Шлосплац, около Цитадели…
— Но ведь это ужасно дорогой ресторан!
— Ничего. Не разоримся, приходи… Ведь в кои-то веки ты позволяешь пригласить себя…
— И потом, там слишком шикарно. В моем-то наряде…
— Уверяю тебя, ты будешь выглядеть намного красивей и элегантней всех дам, ты и еще Паула…
— Вы придете туда в одиннадцать?
— Да. Дотерпишь до этого времени? Где ты сейчас?
— У друзей…
— Понятно, но где это? Далеко, близко?
— Не очень далеко…
— Слушай, постарайся прийти. Вот будет здорово. Ты доставишь нам огромное удовольствие, и мне и Пауле… Договорились?
— Хорошо, договорились. А куда вы идете сейчас?
Иоганнес секунду поколебался, потом отважился:
— Мы идем в Старый театр.
Едва он произнес эту фразу, как не столько услышал, сколько почувствовал: на другом конце провода, в той комнате, откуда Лисбет звонила и где она, возможно, была не одна, — да, почувствовал, воспринял не слухом, а какими-то другими органами, как внезапно напряглось, охваченное тревогой, все ее существо. Последовали две или три секунды молчания, оцепенения, потом голос Лисбет — бесцветный, почти неузнаваемый — произнес:
— В Старый театр?.. Ты сказал, в… Но ведь там званый вечер!
— Да, я это прекрасно знаю, дорогая. Но мы получили приглашение, совсем случайно, через одного нашего друга, который…
— Не ходите туда!
Это был почти крик — негодования? ужаса? — трудно сказать, но крик, хотя и хриплый, приглушенный; Иоганнес улыбнулся, его позабавила такая странная, такая сильная реакция, столь не соответствующая тому пустяковому поводу, который ее вызвал, потому что в конце концов, каковы бы ни были убеждения Лисбет, присутствовать на этом концерте все-таки не преступление. «Что за девчонка! — подумал он. — Принять так близко к сердцу…» Он ответил, растягивая слова, как мудрый и уравновешенный человек, который пытается успокоить раскапризничавшегося из-за пустяка ребенка:
— Об этом не может быть и речи, Лисбет! Мы уже собрались. Послушай, ты переходишь всякие границы…
— Не ходите туда! — голос все тот же приглушенный, но, казалось, задыхающийся, испуганный, или это ее исступление придавало ему паническое дрожание?.. — Если вы пойдете туда, вы никогда больше меня не увидите! — Потом уже другим тоном, с другой интонацией: — Иоганнес, умоляю тебя!.. — и вслед за этим звук, который мог быть только рыданием.
— Послушай, это уже слишком, должен тебе сказать… Ладно, мы уходим. Ждем тебя в одиннадцать, поужинаешь с нами в…
Но в трубке послышался новый крик, еще более хриплый; и тихий голос, почти приглушенный, голос, каким говорят, чтобы не услышали соседи или кто-нибудь, находящийся в комнате рядом:
— Подождите, я еду, я хватаю такси, я…
То, что он услышал за этим, походило на икоту. Да, голос умолк, издав нечто вроде сдавленной икоты… Словно гнев был настолько силен, что парализовал речь. Потом, почти сразу же, послышался сухой щелчок в трубке. Их разъединили. Все еще держа трубку в руке, Иоганнес проговорил: «Алло! Алло!» — но услышал только непрерывный гудок. Может быть, их по ошибке разъединила станция? Это случается довольно часто. Он посмотрел на трубку, которую держал в руке, пожал плечами, положил ее на рычаг. Все произошло невероятно быстро. Он машинально взглянул на часы: половина девятого.
Жан-Луи Кюртис – один из самых читаемых во Франции популярных писателей. Его часто называют «романистом-свидетелем», потому что каждое его произведение дает точное представление о времени, о социальной среде, о проблемах, волнующих его современников. В повести «Молодожены» Кюртис показывает, как культ вещей, денег и стремление к жизни напоказ разрушают семью средних классов французского общества.Повесть опубликована в сборнике «Французские повести». М.: Правда, 1984.
Ha I–IV стр. обложки рисунок Н. ГРИШИНА.На II стр. обложки рисунок Ю. МАКАРОВА к повести Владимира ВОЗОВИКОВА «Река не может молчать».На III стр. обложки рисунок В. КОЛТУНОВА к рассказу Роберта ШЕКЛИ «Руками не трогать!».
В романе «Мыслящий тростник» писатель сосредоточивает свое внимание, как и внимание читателя, лишь на вопросах духовной жизни окружающего его общества. Поэтому он выбирает центральным персонажем своей книги Марсиаля Англада — человека обеспеченного, не имеющего основания быть недовольным обществом по материальным соображениям, в отличие от многих других его соотечественников.Подчеркнутая социологичность книги, а порой и прямое, публицистическое изложение материала не мешают роману Кюртиса быть увлекательным, интересным чтением, и если нет в «Мыслящем тростнике» сюжета в его традиционном понимании, то эту роль выполняет напряженное, взволнованное и внутренне крепко сцементированное повествование о духовных перипетиях и исканиях Марсиаля Англада — живые сатирические сценки современного быта Франции, острые и остроумные диалоги, умело построенные внутренние монологи, отмеченные тонкой авторской иронией.Книга Кюртиса — умное и талантливое свидетельство невозможности духовной жизни в бездуховном обществе, глубокого идейного кризиса капиталистического мира.
Повести французских писателей 1960-х годов. Повесть «Вещи» Жоржа Перека рассказывает о людях и обществе шестидесятых годов, о французах середины нашего века, даже тогда, когда касаются вечных проблем бытия. Художник-реалист Перек говорит о несовместимости собственнического общества, точнее, его современной модификации — потребительского общества — и подлинной человечности, поражаемой и деформируемой в самых глубоких, самых интимных своих проявлениях. Жан-Луи Кюртис — один из самых читаемых во Франции популярных писателей.
Генерал-лейтенант Александр Александрович Боровский зачитал приказ командующего Добровольческой армии генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова, который гласил, что прапорщик де Боде украл петуха, то есть совершил акт мародёрства, прапорщика отдать под суд, суду разобраться с данным делом и сурово наказать виновного, о выполнении — доложить.
Действие романа «Земля» выдающейся корейской писательницы Пак Кён Ри разворачивается в конце 19 века. Главная героиня — Со Хи, дочь дворянина. Её судьба тесно переплетена с судьбой обитателей деревни Пхёнсари, затерянной среди гор. В жизни людей проявляется извечное человеческое — простые желания, любовь, ненависть, несбывшиеся мечты, зависть, боль, чистота помыслов, корысть, бессребреничество… А еще взору читателя предстанет картина своеобразной, самобытной национальной культуры народа, идущая с глубины веков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Есть люди, которые расстаются с детством навсегда: однажды вдруг становятся серьезными-важными, перестают верить в чудеса и сказки. А есть такие, как Тимоте де Фомбель: они умеют возвращаться из обыденности в Нарнию, Швамбранию и Нетландию собственного детства. Первых и вторых объединяет одно: ни те, ни другие не могут вспомнить, когда они свою личную волшебную страну покинули. Новая автобиографическая книга французского писателя насыщена образами, мелодиями и запахами – да-да, запахами: загородного домика, летнего сада, старины – их все почти физически ощущаешь при чтении.
Петер Хениш (р. 1943) — австрийский писатель, историк и психолог, один из создателей литературного журнала «Веспеннест» (1969). С 1975 г. основатель, певец и автор текстов нескольких музыкальных групп. Автор полутора десятков книг, на русском языке издается впервые.Роман «Маленькая фигурка моего отца» (1975), в основе которого подлинная история отца писателя, знаменитого фоторепортера Третьего рейха, — книга о том, что мы выбираем и чего не можем выбирать, об искусстве и ремесле, о судьбе художника и маленького человека в водовороте истории XX века.
Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!