Парадный этаж - [16]

— У нас в Штатах не встретишь ничего подобного. Есть, конечно, дома очень красивые, особенно на Юге, но все-таки совсем не то… В какую эпоху точно был построен ваш дворец?

Нино ответил ей на вопрос; но истинным гидом по дворцу Казелли был Перси: он знал его лучше, чем владельцы, он мог бы написать его историю и составить опись всех его сокровищ. В этой области он чувствовал себя уверенно; и он принялся рассказывать, чтобы заставить мисс Сарджент восторгаться красотами гостиной, в которой они находились. Он попросил ее обратить особое внимание на Венеру, вот она там, на потолке, слева от Юпитера, он сказал, что ее приписывают кисти Джандоменико Тьеполо, и, хотя это оспаривается многими знатоками искусства, для него, Перси, здесь нет ни малейшего сомнения. Он объяснил технику эффекта перспективы, рельефа, объема; а заметила ли Конни, что «мраморные» стены на самом-то деле деревянные? Нет, не заметила. Она с одобрением отозвалась об искусности подделки. Маленькая лекция Перси об искусстве, казалось, увлекла ее, и он, вздохнув поспокойнее, подумал: «Вот он, круг ее интересов: не дела, не светская жизнь, не интеллектуализм, не политика, а просто-напросто искусство. Я должен был бы сообразить это раньше. Среди богатых американцев часто встречаются настоящие ценители искусства. Ну что ж, прекрасно, здесь мы не ударим в грязь лицом, и я могу ринуться в бой».

— Вот что очень странно, — проговорила мисс Сарджент не очень уверенно, словно она сомневалась в самой себе или в своих умственных способностях, — очень странно, что… такое изящество так смело достигнуто… достигнуто так смело… путем… иллюзии, то есть, иными словами, обмана. Если я правильно поняла вас, Перси, в этой прелестном гостиной все — обман… Не странно ли, что искусство, во всяком случае данное искусство, зиждется на обмане? И если вдуматься, не печально ли это немного?

После двух секунд изумленной тишины Перси воскликнул:

— О, Конни, но ведь все искусство — обман! Вы с непогрешимой уверенностью ткнули перстом в самое больное место…

— Однако разве не является прописной истиной утверждение, будто великие произведения, особенно шедевры литературы, именно потому и великие, что они правдивы?

Лавиния нахмурилась. Она не любила, когда Перси затевал с ее, да, ее гостями слишком возвышенные интеллектуальные споры. Во-первых, это не принято в приличном обществе. Пусть интеллектуализм остается профессиональным мыслителям и людям богемы. А во-вторых, Лавиния боялась, что она окажется, по собственному ее выражению, «за пределами своей глубины», короче, попросту не сумеет поддержать разговор. А главное, чего ради она должна позволять Перси разглагольствовать, чтобы он тем самым зарабатывал себе пусть даже скромный успех, в то время как она — она! — вынуждена хранить молчание. Она быстро вмешалась:

— Мисс Сарджент, — безапелляционным тоном заявила она, — хочет сказать, что искусство барокко по сути своей театрально. Но именно поэтому мы и любим его… Намереваетесь ли вы, Конни, хорошенько ознакомиться с городом?

— Я не знаю… цель моей поездки немного иная… Но, естественно, я осмотрю все, что считается обязательным: собор Святого Марка и знаменитый музей живописи…

— Академия находится в двух шагах от вашего пансиона, — сказал Нино. — Если вы не возражаете, я составлю вам компанию.

— О, с удовольствием! Спасибо, Нино!

— Живопись — не по моей части, но я кое-что знаю о самых классных ребятах: Карпаччо, Джорджоне, Тинторетто… Я выучил наизусть путеводитель, — добавил он с добродушным юмором и подмигнул.

Мисс Сарджент, похоже, оценила его искренность, его милую простоту: она улыбнулась лучезарной улыбкой, на сей раз непринужденной, смелой и чистосердечной. В этот момент через полуоткрытое окно до них донесся хриплый, душераздирающий крик:

— Гондола! Гондола!

Мисс Сарджент испуганно вздрогнула, словно услышала чей-то предсмертный вопль.

— Господи! — пробормотала она. — Что это?

— Ничего особенного, — отозвался Нино. — Это гондольер, который тщетно ищет пассажира.

Страх на лице девушки сразу же сменился сочувствием.

— Но он кажется таким несчастным, — сказала она. — Может быть… может быть, ему нужно помочь?

— Видите ли, теперь они почти все без работы, — ответил Нино. — Они уже привыкли к этому.

— Привыкли? О, Нино, как можно привыкнуть к тому, что у тебя нет работы, если работа дает средства к существованию?

— Я думаю, они получают пособие, — успокаивающим тоном проговорил молодой человек.

Однако ответ не удовлетворил мисс Сарджент.

— Но почему же он не отправится со своей гондолой в места более… например, на Канале Гранде, по которому я сегодня утром въехала в город. Там очень оживленное движение, я сама видела.

— Да, но вы поймите, — терпеливо принялся объяснять Нино, — на Канале Гранде слишком жестокая конкуренция. А его гондола — старое, прогнившее и очень грязное корыто, никому и в голову не придет сесть в такую развалюху. Да и сам он, бедняга, грязный, и от него разит… Так что у него нет никакой надежды. Вот он и крутится здесь; впрочем, он и живет совсем неподалеку отсюда… И все-таки он надеется подобрать какого-нибудь заблудившегося туриста или любопытного.