Парадиз–сити - [50]

Спрятав три толстых пакета с деньгами за излохмаченные томики рассказов о Шерлоке Холмсе, Фелипе решил, что здесь они — в такой же безопасности, как если бы лежали в банковском сейфе. И вот теперь, сунув руки в карманы, он шел по улице и думал: чтобы получить эти деньги назад и воспользоваться ими, нужно всего ничего — остаться в живых на этих самых улицах еще хотя бы два года.

* * *

Паула крадучись шла вдоль густых темно-оливковых кустов по направлению ко вторым воротам, избегая пятен света от вкопанных в землю садовых фонарей, освещавших заднюю часть поместья Росси. Сразу же после того, как сгустились сумерки, ей удалось выбраться через маленькое окошко ее комнаты, выходившее в сад. Осторожно пройдя по залитой гудроном кровле, Паула спустилась по водосточной трубе и оказалась в саду. Вскоре, не дойдя до трехметровых ворот, по обе стороны которых были водружены камеры наблюдения и открыть которые можно было лишь с помощью электронного ключа, она стала карабкаться по сложенной из дикого камня стене, царапая руки и колени, но, невзирая на это, упорно взбираясь все выше и выше. Вокруг царили лишь темнота, молчание и тени. Улица с двусторонним движением, тянувшаяся за воротами, была черна и безлюдна. Девочка понятия не имела, где она находится и в каком направлении ей следует идти после того, как она спрыгнет в заросли кустов, растущих вдоль стены. Но для нее имело значение лишь одно: после того, как это случится, она будет свободна.

Наконец Паула села верхом на стену. По ее рукам и ногам текла кровь. Она оглянулась на особняк. От нескольких горевших в нем окон ее надежно скрывали кроны высоких деревьев. Убедившись в том, что бегство осталось незамеченным, Паула спрыгнула с трехметровой высоты, надеясь, что приземлится на траву или в худшем случае на заросли кустов. Отчасти она оказалась права, вот только кусты, в которые она упала, были розовыми, и острые шипы в кровь исцарапали ей лицо. Укутанная ночным безмолвием, Паула лежала несколько бесконечных минут, пытаясь отдышаться и не открывая глаз. Совершенно одна, безмерно уставшая и страдающая от боли, она, тем не менее, была полна решимости идти по темной дороге навстречу помощи, от кого бы та ни пришла. И вот, поднявшись и отряхнувшись от листьев и травы, девочка пустилась в путешествие, надеясь на то, что спасение придет еще раньше, чем над горизонтом поднимется солнце.

* * *

Пит Росси наблюдал за каждым движением беглянки из своего кабинета, сидя в глубоком кресле черной кожи, стоявшем перед стеной, увешанной мониторами. На них передавалось изображение с многочисленных камер видеонаблюдения, снимавших происходящее в поместье под всеми мыслимыми и немыслимыми углами. Когда девочка взобралась на стену и спрыгнула с другой стороны, он улыбнулся.

— Никто не может проникнуть сюда и выбраться отсюда, — сказал он худощавому мужчине, стоявшему позади него. — Именно это ты твердил мне, когда устанавливал здесь все это оборудование. И еще ты говорил, что я могу спать спокойнее, чем президент Соединенных Штатов. Помнишь свои слова, Крис?

— Помню, — ответил Крис Романо. — И все, что я говорил, остается в силе. Не позволяйте обмануть вас тому, что вы видите, босс. Давайте не будем забывать, что это мы позволили ей бежать. Если бы не это, мы могли бы схватить девчонку с того самого момента, когда она вылезла в окно.

Росси отвел взгляд от мониторов, посмотрел на Романо и снова улыбнулся.

— У нее это здорово получилось, — проговорил он. — Я, откровенно говоря, сомневался даже в том, что ей удастся слезть с крыши. При том, что она до смерти напугана, у нее хватило на это духу. Большинство подростков, окажись они перед необходимостью сделать то же самое, дождались бы утра, чтобы не плутать в темноте, а этой и ночь нипочем, главное, чтобы никто ее не заметил.

— Трое моих людей ждут снаружи и проследят за ней, — сообщил Романо, — и, кроме того, в полумиле отсюда вверх и вниз по дороге дежурят две машины, так что, в какую бы сторону она ни пошла, ее не упустят.

— Запомни, они должны только следить за ней, и ничего больше, — сказал Росси, вновь повернувшись к мониторам, на которых теперь не было ничего, кроме кустов и деревьев. — Я не хочу, чтобы с этой девочкой что-нибудь произошло. Она не мишень, она всего лишь приманка.

— В ее часы вмонтирован маячок, — ответил Романо. — Даже если ей каким-то чудом удастся улизнуть от наружки, наши люди обнаружат ее в течение нескольких минут.

— А если она снимет часы? Или потеряет? Что тогда? — спросил Росси.

— В ее сумочку вшито дублирующее устройство, а третье мы поместили в огонек на ее правой кроссовке. Девчонка может потерять одну из этих вещей, даже две, но никак не три.

— Надеюсь, что ты прав, — согласился Росси. — Мы не имеем права ошибиться.

— Вы думаете, она найдет его, босс? — спросил Романо.

Он был молод и красив, с точеным лицом, оливковой кожей, густой шапкой темных волос и черными глазами. Он принадлежал каморре с тех пор, как ему исполнилось шесть лет. Обнищавшие родители привели сына к местному дону и дали ему клятву верности, в том числе и от имени маленького сына. После этого мальчика переправили в Соединенные Штаты и поместили в семью, которая жила в зажиточном городе округа Вестчестер штата Нью-Йорк. Криса отдали в лучшую частную школу, чтобы раскрыть его потенциальные таланты и пристрастия, главным из которых оказалась склонность к электронике.