Парад планет - [80]
— Я не без роду-племени! — пыжился и пыжился робот Недрыгайло. — Я имею родичей не где-нибудь, а в Америке. Система «Роботаг» трудится на транспортере. Там мои родичи работают не только на фермах, а и на заводах около конвейеров! «Сервейор-3» летал на Луну! И в Японии тоже имею родича по прозвищу «Хивин», знали бы вы, какие у него подсистемы «глаз», «мозг», «рука», какой у него магнитный барабан для программы.
Как видим, робот Модест Алексеевич Недрыгайло оказался не только болтуном, который пользовался своим искусственным интеллектом, как мельник попутным ветром, а и бахвалом, который хвалился, идя на торг, а не с торга, и лодырем, которому лишь бы день до вечера. Да чур ему!..
И как тут не рассказать о том, что председателя колхоза Михайла Григорьевича Дыма на какое-то время тоже заменил робот Леонардо Явтухович Датунашвили. Очевидно, учитывая то, что Леонардо Явтухович был призван работать в среде, потенциально небезопасной для человека, конструкторы снабдили его левой рукой и кистью левой руки с дистанционным управлением, а в правую руку и кисть правой руки робота Леонардо Явтуховича вмонтировали систему автоматического самоуправления. Если кто-то думает, что по этой причине левая рука робота Леонардо Явтуховича порой не ведает, что творит правая, — тот ошибается. Ибо когда работала левая, то не работала правая, и наоборот — когда работала правая, то не работала левая. «Настоящее мое место по призванию — в атомной промышленности, — размышлял в Яблоневке робот Леонардо Явтухович. — Но где еще, если не в селе, я должен расширять объем своей рабочей зоны, как манипулятор?! Где, как не в селе, повышать скорость функционирования?!»
Наверное, к вышесказанному следует еще добавить, что робот Леонардо Явтухович Датунашвили, работая какое-то время на должности председателя колхоза «Барвинок», привлекал всеобщее внимание не столько своими приметными руками, сколько тем, что он передвигался не на ногах и не на колесах, а на… гусеницах!
Кабинет председателя — ограниченное пространство, и в этом ограниченном пространстве робот Леонардо Явтухович показывал высокие образцы максимального маневрирования. Если б приладили ему, скажем, три колеса с независимым управлением — и уже он не достиг бы такого эффекта, сидя за столом, или стоя у сейфа, или у диаграммы экономических показателей, которая висит на стене в его кабинете. Конечно, паркетный пол в кабинете сильно бы пострадал от гусеничных шасси, если б не шины. Надо сказать, что шина у робота Леонардо Явтуховича на гусеницах была смонтирована из отдельных частей, ее сконструировали из рояльных струн, так что Датунашвили передвигался под звуки приятной фортепианной музыки. На протектор шины пошли титановые полоски, расположенные елочкой, в шину также вмонтировали амортизационные кольца, которые уменьшали прогибание, позволяли наезжать на камешки, пеньки, бутылки. И в этом нет ничего удивительного, потому что любому понятно, что раз уж ты подменяешь председателя колхоза «Барвинок», шины оптимальной конструкции должны предоставить тебе возможность свободно передвигаться и в кабинете, и в полях, и на ферме, и возле законной жены, с которой должен тоже как-то крутиться.
И как тут не вспомнить робота-красавца Эдика, поразившего так воображение яблоневских женщин и девчат! Не в лавке за прилавком он стоял, и не в кабинете председателя колхоза гремел рояльной музыкой гусениц, а был обыкновенным механизатором — зато каким механизатором!
Робот Эдик имел четыре ноги!
Статный, крутоплечий, грудь — колесом, щеки — кровь с молоком, он играл красными огнями глаз, будто стоп-сигналами. Когда с рассветом шел в поле к своему трактору, ноги у робота Эдика ступали поочередно и не торопились одна поперед другой, и не отставали друг от друга. Случалось, что одна из многочисленных ног (тут не скажешь — левая или правая!) портилась, тогда Эдик спокойно втягивал ее в туловище и дальше шел уже на трех ногах. Случалось, что утром красивый робот шел в поле к трактору на четырех ногах, а с поля возвращался только на двух, ибо — правду нигде не спрячешь — техника безопасности роботов в «Барвинке» еще хромает на обе ноги, поэтому как хорошо, что Эдику приделали четыре ноги!
Вечерами красивый робот Эдик, который квартировал у сельской самогонщицы Вивди Оберемок, выходил в яблоневый сад с электрогитарой, и звуки этой гитары почему-то напоминали звуки гавайской гитары.
— Иди-ка сюда, Фекло, пока еще не смеркло! — разносилась пылкая песня робота Эдика по всей Яблоневке. — Подожди, Татьяна, пока еще рано! У всякой Федорки свои отговорки!
Прекрасная яблоневская половина млела от любви к привлекательному роботу, который разговаривал с нею щедрым золотом яблоневских таки поговорок.
— Кто выйдет замуж за Филиппа — будет драной, словно липа!.. Дурного Кирилла и Химка побила!..
Вот так красивый Эдик на четырех ногах увивался за Феклой, Татьяной или Федоркой, одновременно понося и потешаясь над Филиппом, Кириллом и Яковом. Да еще под музыку электрогитары, рыдающей гавайскими голосами! Не один яблоневец мужского пола воспламенялся от злости и ревности, не один хотел разбить гитару на мелкие кусочки, заодно пересчитав Эдику все его гидравлические цилиндры, зубчатые колеса и передачи, вертикальный вал и программный барабан. Эге ж, пускай бы попел после того, когда хорошенько стукнут его по программному барабану! Хоть и на четырех ногах, но хорошо спотыкался бы!
