Парад планет - [104]
Хома слушал с философским спокойствием, а когда Мартоха умолкла, новоявленный тракторозавр отозвался:
— Мартоха, не ищи виноватых, потому что, видать, ты сама виновата…
Когда Хома перешел в наступление, Мартоха умолкла, потому что женщины любят чувствовать над собой твердую мужскую руку. И хотя сегодня это была рука тракторозавра Хомы, но все же!..
— А как теперь у тебя на душе? — спросила примирительно Мартоха. — Или и души нет?
— Душа была, душа есть, — приходя в себя, успокоил ее грибок-боровичок, то есть тракторозавр Хома. — Вместо того чтобы кричать, разглядела бы меня получше.
Видно, он еще хотел и похвастаться!
— Не у каждого яблоневца есть глаза да еще такие фары в придачу, как у меня, — вел рассудительно он. — А погляди на колеса на резиновом ходу! Разве дедок Бенеря может похвалиться такими? Или зоотехник Невечеря? Даже у директора школы нет таких и не скоро будут.
Заинтригованная горделивым видом и словами тракторозавра Хомы, оттаяла душой Мартоха, внимательней стала приглядываться к представшему перед ее глазами научно-техническому диву. А это диво, придя в себя и напыжившись перед нею, говорило:
— У меня имеется такой передний мост, какого ни у кого из мужчин в Яблоневке нет!
— Эге ж, хороший мост, чтоб он тебе боком вылез…
— А бак для горючего? Знаешь, сколько я заливаю литров?..
— Знаю, как ты заливаешь себе фары…
— А коробка передач безотказная!
— Попробуй тебе откажи…
Всем хвалился Хома, чего у других нет. И гидроусилителем рулевого управления, и воздушным фильтром, и водяным радиатором, и генератором. Играючи, без всяких усилий нажимал на педали управления тормозами, так нажимал, будто они стали продолжением его ног, ведь Хома наполовину стал заводской машиной! Он не мог нахвалиться рычагом ручного управления, регулятором топливного насоса и рычагом переключения передач. Заинтригованная Мартоха даже в мотор заглянула — мотор был теплым, пахло от него бензином, соляркой, маслом. Набравшись смелости, она указательным пальцем потрогала муфту сцепления — вдруг тракторозавр Хома захохотал:
— Ой, не щекочи меня, Мартоха!
А она, лукавая, чтоб досадить мужу, который вот так надумал опередить научно-технический прогресс, одной рукой щекотала муфту сцепления, а другой стала щекотать радиатор. Конечно, тут смех разобрал бы и трактор, а что уж говорить про тракторозавра Хому, который даже в бытность свою обыкновенным человеком любил отпускать смешки из гречневой корчажки! Вот он и хохотал, играя карими глазами, содрогаясь туловищем и вибрируя колесами.
— Прекрати, Мартоха, — умолял ее, — а то уже колики в основном цилиндре гидравлической системы! Хватит, что-то булькает даже в масляном насосе!
— Я тебе не сделаю худого, — посмеивалась проказница Мартоха.
А у тракторозавра Хомы слезы от смеха выступили не только на глазах, а и на фарах.
— Мартоха, ты не русалка, а я не парубок, я тракторозавр, у меня от твоей щекотки сводит педаль ножного управления регулятором топливного насоса. Если я сделаюсь от смеха калекой, кто меня такого отремонтирует, об этом ты подумала?
— А ты обо мне думал, когда в тракторозавра превращался, а? Ты со мной посоветовался? А как ты теперь в паспорте будешь записан, какой у тебя пол, национальность? Тебя мать таким не рождала, сроду таких украинцев на свете не бывало. Разве песни или сказки для таких тракторозавров складывались? Кому нужен такой муж?
— Не сердись, — буркнул Хома, — теперь яблоневские женщины еще больше потянутся ко мне, чем прежде. Сразу и муж и тракторозавр — не одна позавидует такому хозяину!
Мартоха, сплюнув через левое плечо, пошла в хату, а Хома тем временем зажег фары, потому что на дворе стемнело, на Яблоневку опустилась ночь. И возникла у него вдруг под большими осенними звездами в голове мысль об Экклесиасте, сыне Давида, царя иерусалимского. Говорил этот проповедник, что суета все, что нет ничего нового под солнцем, поколение уходит и поколение приходит, а земля извечно стоит. И мудрость — это погоня за ветром. Во многой мудрости много печали, кто умножает познания, тот умножает скорбь. Не остается памяти о мудром, как и о неразумном, на вечные времена, и все забывается, и мудрый умирает так же, как и неразумный. Лучше доброе имя от оливы хорошей, а день смерти человека — от дня ее рождения. Хуже смерти — женщина, это ловушка, ее сердце — тенета, а руки ее — цепи. Веселись, но помни про дни темноты. И миндаль зацветет, и отяжелеет кузнечик, и исчезнут желания, ибо отходит человек в вечный дом свой, и готовы окружить его по улице плакальщицы, доколе не порвался серебряный шнурок, и не разорвалась золотая повязка, и у ручья не разбился кувшин, и не сломился круг, и не канул в криницу… И вернется прах в землю, а дух возвратится опять к богу, который дал его! Бесплодная суета сует — все!..
Вот такие нахлынули мысли в звездную осеннюю ночь на тракторозавра Хому, но он, конечно, ничуть не был согласен с проповедником Экклесиастом! Ибо мудрость — все-таки не уловление ветра, ибо Мартоха таки не ловушка, да и разве рождался уже под солнцем когда-нибудь хоть один предшественник тракторозавра? Были ихтиозавры, динозавры, кентавры, но свет еще не видывал такого самодельного и самочинного тракторозавра, как Хома, и хотя и возвращается ветер на круги своя, но в эпоху научно-технической революции родилось и немало нового, и мудрость — это не уловление ветра!
В новую книгу Евгена Гуцало, известного украинского писателя, лауреата Государственной премии УССР им. Т. Г. Шевченко, вошли повести «Родной очаг» и «Княжья гора», проникнутые светлым чувством любви к родной земле, к людям, вынесшим тяжелые испытания 40-х годов и утверждающим человечность, красоту и душевную щедрость. Рассказы посвящены проблемам жизни современного украинского села.
Даже если весь мир похож на абсурд, хорошая книга не даст вам сойти с ума. Люди рассказывают истории с самого начала времен. Рассказывают о том, что видели и о чем слышали. Рассказывают о том, что было и что могло бы быть. Рассказывают, чтобы отвлечься, скоротать время или пережить непростые времена. Иногда такие истории превращаются в хроники, летописи, памятники отдельным периодам и эпохам. Так появились «Сказки тысячи и одной ночи», «Кентерберийские рассказы» и «Декамерон» Боккаччо. «Новый Декамерон» – это тоже своеобразный памятник эпохе, которая совершенно точно войдет в историю.
«Унижение, проникнув в нашу кровь, циркулирует там до самой смерти; мое причиняет мне страдания до сих пор». В своем новом романе Ян Муакс, обладатель Гонкуровской премии, премии Ренодо и других наград, обращается к беспрерывной тьме своего детства. Ныряя на глубину, погружаясь в самый ил, он по крупицам поднимает со дна на поверхность кошмарные истории, явно не желающие быть рассказанными. В двух частях романа, озаглавленных «Внутри» и «Снаружи», Ян Муакс рассматривает одни и те же годы детства и юности, от подготовительной группы детского сада до поступления в вуз, сквозь две противоположные призмы.
В сборнике представлены произведения выдающегося писателя Фридриха Горенштейна (1932–2002), посвященные Израилю и судьбе этого государства. Ранее не издававшиеся в России публицистические эссе и трактат-памфлет свидетельствуют о глубоком знании темы и блистательном даре Горенштейна-полемиста. Завершает книгу синопсис сценария «Еврейские истории, рассказанные в израильских ресторанах», в финале которого писатель с надеждой утверждает: «Был, есть и будет над крышей еврейского дома Божий посланец, Ангел-хранитель, тем более теперь не под чужой, а под своей, ближайшей, крышей будет играть музыка, слышен свободный смех…».
В повести рассматриваются проблемы современного общества, обусловленные потерей семейных ценностей. Постепенно материальная составляющая взяла верх над такими понятиями, как верность, любовь и забота. В течение полугода происходит череда событий, которая усиливает либо перестраивает жизненные позиции героев, позволяет наладить новую жизнь и сохранить семейные ценности.
События книги разворачиваются в отдаленном от «большой земли» таежном поселке в середине 1960-х годов. Судьбы постоянных его обитателей и приезжих – первооткрывателей тюменской нефти, работающих по соседству, «ответработников» – переплетаются между собой и с судьбой края, природой, связь с которой особенно глубоко выявляет и лучшие, и худшие человеческие качества. Занимательный сюжет, исполненные то драматизма, то юмора ситуации описания, дающие возможность живо ощутить красоту северной природы, боль за нее, раненную небрежным, подчас жестоким отношением человека, – все это читатель найдет на страницах романа. Неоценимую помощь в издании книги оказали автору его друзья: Тамара Петровна Воробьева, Фаина Васильевна Кисличная, Наталья Васильевна Козлова, Михаил Степанович Мельник, Владимир Юрьевич Халямин.
Когда даже в самом прозаичном месте находится место любви, дружбе, соперничеству, ненависти… Если твой привычный мир разрушают, ты просто не можешь не пытаться все исправить.