Пара для дракона, или рецепт идеального глинтвейна - [59]

Тир сочувствующе кивал, но, на его взгляд, хамство остается хамством, в каком мире не живи. Он сталкивался с несколькими представителями техногенного измерения (самый юный из них работал на Иса, называл себя "попаданцем" и говорил, что графика просто роскошная). Так вот, все они, иномирцы, были очень разными, а уж таких, как Элена, и вовсе больше не было.

И слава Небу.

— Чем же вызвана такая оценка моих способностей? — все же спросил он, пытаясь успокоить ребёнка.

— Слушай, даже я читала о том, что у взрослых тёмных ведьм с маленькими есть какая-то своя, особенная связь. От Иры этого ждать не приходится, у неё там что-то сложное, но вот косоглазая может напрямую спросить у девочки, что не так. Я, конечно, не великий специалист в вопросе, но именно так мне Горгона в свое время объясняли насчёт ведьм.

Тир нахмурился, присмотрелся к Вете, просканировал её потоки, но определить, что за магия скрыта в ребёнке, не смог.

— Ты уверена, что Вета — тёмная ведьма?

— Да, а что?

Дракон поморщился, потому что куски головоломки наконец-то встали на место. Унаследовать такой дар можно только от ближайшей женщины-колдуньи в роду, значит, магия его пары с наибольшей долей вероятности была точно такого же толка. Князь почувствовал себя немного идиотом, потому что — ну как можно было не проверить? Он, однако, просто запомнил энергетику пары, не вдаваясь в разбор векторов — благо уж что-что, а магия ведьм всегда очень качественно маскировалась под обычную стихийную. Только нечисть сразу её чувствовала и тянулась…

Теперь ситуация с Фло виделась Тиру совсем в другом свете, да и разом все стало несколько понятнее. С другой стороны… Редкий, по этим временам практически вымерший дар. Почему Ирейн отказалась от него? И что он вообще знает о своей паре, если подумать?

Пока он пребывал в размышлениях, дочь, видимо, решила, что отец-идиот — горе в семье, и решила объяснить причину своих тревог максимально наглядно. Её глазки вдруг затопила чернота, и на Тира, завороженно уставившегося на такое вот действо, выплеснулась мешанина образов.

Колышется клевер — жуткая фигура монстра выглядывает из-за дома — прекрасная золотая женщина с лучшими руками на свете бежит, спешит — колышется клевер — вода — фыркает улитка, когда мужчина-пахнущий-вкусно её поливает — колышется клевер — монстр подкрался к золотой женщине — вода смыкается над головой — янедышуянедышуянедышуянедышуяне…

Дракон судорожно выдохнул, выныривая из видения — все же, у тёмной ментальной магии была, мягко скажем, специфика, для большинства драконов недоступная и болезненная. Тряхнул головой, князь принялся быстро думать. В видении жуткий монстр угрожал Ирейн, но его пара не спускалась из непроницаемого для его слуха чердака Фло — уж шаги на лестнице он бы расслышал наверняка…

— Подержи, — резко бросил князь.

Как знать, что именно рыбина разглядела в его глазах, но перехватила хнычущую Вету без единого писка, ещё и глаза посерьёзнели. Тиру, впрочем, было не до того: он рванулся было наверх, проверить Ирейн… и тут ему словно обухом по голове прилетело.

Их связь истончалась на глазах, и Тир, в панике рванувшийся, услышал мутное, едва различимое из-за странных щитов: "Я не дышу…"

Обернувшись молниями, он метнулся к клеверному полю.

Не знай он, где искать, не успел бы ни за что, ибо связь ощущалась едва-едва, истончившись до тончайшей нити и нескончаемой боли, пронизывающей все его существо. Однако инструкция дочери, пусть и была подана сквозь призму детского восприятия, все же оказалась точной.

Пруд был тих, вода едва заметно шевелилась, расходясь последними остаточными кругами, но обострённый слух позволял расслышать последние щелчки встающих на место шестерёнок прессового механизма — изобретение дворфов, запатентованное на его памяти. Дракон превратился и нырнул.

Ему пришлось потратить драгоценные секунды на то, чтобы осторожно разломать проклятую ловушку, в которую превратились мостки. Когда он вытащил пару на поверхность, она уже абсолютно, пугающе не дышала. Он принялся вливать в неё исцеляющую магию, краем глаза отметив, как раскинулась нал головой диагностическая сеть Казначея, и магия друга сплетается с его собственной в попытке помочь и спасти. Безнадёжной, на самом деле: они отлично умели разрушать, но вот с лечением людей было сложно. Между тем, лёгкие Ирейн были полны воды, и помочь тут смог бы разве что придворный лекарь или кто-то из равных ему умельцев, а не парочка драконов, благополучно проспавших весь курс анатомии человека, который не включал в себя практических горизонтальных упражнений в постели.

Тир делал массаж сердца и вроде бы даже контролировал силу, но все равно слышал, как трещат под его ладонями хрупкие человеческие ребра. Дыши, пожалуйста, только дыши…

Когда проклятая синяя рыбина в бусах оттолкнула его руки, Тир едва не свернул ей шею. Собственно, он бы сделал это наверняка, а потом уничтожил бы селение, всех вокруг, любого, кто в теории мог быть виновником происходящего, но тут Элена запела.

О так называемой "сердечной песне" русалок ходили дичайшие легенды: мол, и красоты их голоса неописуемой, и сама мелодия чуть ли не кладезь всех тайн морских, и прочая обывательская ерунда. Но одна байка была правдой, и это самое важное — такая песня могла исцелить утонувшего… по крайней мере, до окончательной смерти мозга.