Par avion - [22]
Обрати внимание на железную дорогу, которая ведет в святая святых меня, туда, где кончаются слова и восприятие происходит через образы. Так бывает перед просыпанием или засыпанием, а еще при высокой температуре. А может, такое ощущение испытывает плод в материнской утробе… Или человек в минуту счастья.
На карте нет ни одного уголка, в который тебе запрещен доступ: ни единого города, леса или пляжа, куда бы ты не мог ступить.
Обойми мою голову и разложи перед собой карту моих мыслей. Она у твоих ног.
Мишленовская возлюбленная.
>4 марта.
Жан-Люк… я еще никогда не получала на день рождения такой замечательной телеграммы. Пожалуй, это мой самый лучший в жизни деньрожденный подарок. Но на будущий год я желаю себе большего: встречи с тобой во временной нише… в сказочной пещере… в действительности.
Целую,
Дельфина.
Дорогая Дельфина!
Ты в самом деле чудачка. Ты чудачка и в то же время чудо. Ты чудесная чудачка! И что мне остается сказать кроме «спасибо»? Спасибо за все письма, которые порождают чудесные образы уже не в твоей, а в моей голове. Спасибо за все мысли, которыми ты делишься со мной, за все грезы, которыми ты меня одаряешь.
Меня тревожит лишь то, что ты посвящаешь все свое время либо размышлениям обо мне, либо сочинению писем. Это неправильно. Если сам я пишу тебе гораздо реже, иногда с большими перерывами, то не потому… не потому, Дельфина, что мне не нравятся завязавшиеся между нами отношения. Скорее всего, я просто слишком занят своим. У меня сейчас выставки в Париже и Базеле, а меньше чем через месяц, с 14 апреля по 5 мая, я выставляюсь в крупной галерее в Нью-Йорке.
Неистовая ты моя, неугомонная… соблазнительница ты моя — обольстительница!.. Пожалуйста, будь всем этим, милая, будь самой собой — но не только в письмах ко мне.
Будь всем этим (по крайней мере, двумя первыми) и с другими людьми… Выйди из глубин своей души и живи наконец полнокровной жизнью.
Ж.-Л.
>30 марта.
Дорогой Жан-Люк,
удачной тебе поездки в Нью-Йорк! Мне будет тебя не хватать!
Я понимаю, это ужасно глупо, и тем не менее это правда — мне будет не хватать тебя в твое отсутствие. Вроде бы какая разница, где ты находишься: в Фанжо или в Нью-Йорке? И все-таки разница есть. Мне будет не хватать тебя, потому что ты уедешь от знакомого мне письменного стола, от почтамта, от универсама на площади, от тутового дерева во дворе.
У меня часто возникает мысль о том, что прошлое — некое законченное целое, независимое от течения времени. Прошлое есть прошлое — по прошествии как одного дня, так и трех месяцев или лет после события. Точно так же можно было бы сказать, что ты одинаково не со мной, будь то на расстоянии в сто, в две тысячи или в семь тысяч километров. И все же разница ощутима. Наверное, пора пересмотреть и мое представление о прошлом.
Ты напишешь мне из Нью-Йорка?
Любящая, которая никуда не уезжает.
Может быть, Дельфина… может быть, и напишу. Не обещаю. Но ты прекрасно знаешь, что я одинаково много думаю (и буду думать) о тебе как в Фанжо, где у меня находится время для писем, так и в Нью-Йорке, где я могу не выкроить такого времени. Ты прекрасно это знаешь. Не будь капризной девочкой с крысиными хвостиками и надутыми губками. Договорились?
Второпях,
Ж.-Л.
P. S. Надеюсь, капризная девочка улыбнется при виде этой открытки, на которой она сможет раздевать и одевать… Джимми Картера[20]. Прости, если тон моего предыдущего письма показался тебе излишне суровым. Я вовсе не хотел тебя обидеть.
Любящий и одновременно дрожащий
перед дальней дорогой
Жан-Люк.
P. P. S. А как тебе нравится эта открытка? Уж она-то должна тебя порадовать, а?
Ж.-Л.
Дорогая Дельфина!
Как говорится, Бог любит троицу: перерывая ящик письменного стола в поисках паспорта, я наткнулся на эту открытку, которую когда-то купил в Испании. На сей раз открытка вовсе не глупая — всего-навсего замок изумительной красоты (по крайней мере, на мой взгляд) и парк вокруг, в котором есть множество тайных уголков и скамеек для поцелуев…
Теперь у тебя должно быть ощущение, что, даже будучи в отъезде, я завалил тебя посланиями.
Твой Ж.-Л.
>19 апреля.
Мой дорогой далекий друг!
…грустно писать тебе в никуда. Грустно сидеть дома одной — быть покинутой. Сознаюсь: я не склонна жалеть себя и понимаю, что смешна. И все-таки жду не дождусь твоего возвращения!
Пока же благодарю за вереницу открыток. Открытка с Картером показалась мне совершенно идиотской, над складной открыткой я от души посмеялась, тогда как испанская меня встревожила: можно подумать, я не знаю выражения «châteaux en Espagne»[21]. Вот, значит, какого ты мнения о том хорошем, что было между нами? Ты видишь во всем этом не более чем воздушный замок…
Мне нужно поскорее встретиться с тобой, милый друг, по которому томится моя душа. Тоскующая влюбленная женщина делается крайне тонкокожей и обидчивой. Одна-единственная встреча станет венцом моих желаний. Сердечный друг, я мечтаю только о ней…
Твоя Д.
>22 апреля.
По весне я всегда кажусь себе особенно худой и высокой. Весенний свет в Дании вроде рентгеновских лучей. Прохожие от него похожи на скелеты, у деревьев начинает сквозь кору проглядывать сердцевина. Солнышко безжалостно к лицам, на которые набежали за зиму морщины. Не менее безжалостно оно к домам с облезшей штукатуркой и к окнам с облезшей краской.
Роман посвящен рискованной игре, которую ведет на любовном поле главный герой. Каковы ее правила и возможен ли выигрыш? Как проявляется в любви «принцип домино»?Иселин Херманн родилась в Копенгагене, закончила Государственное цирковое училище в Париже по классу танцев на канате; работала режиссером и актрисой в различных театрах Дании; закончила Копенгагенский университет по специальности «Скандинавская литература». В течение пятнадцати лет работала литературным редактором одного из лучших датских издательств.На русском языке роман издается впервые.
Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Елена Девос – профессиональный журналист, поэт и литературовед. Героиня ее романа «Уроки русского», вдохновившись примером Фани Паскаль, подруги Людвига Витгенштейна, жившей в Кембридже в 30-х годах ХХ века, решила преподавать русский язык иностранцам. Но преподавать не нудно и скучно, а весело и с огоньком, чтобы в процессе преподавания передать саму русскую культуру и получше узнать тех, кто никогда не читал Достоевского в оригинале. Каждый ученик – это целая вселенная, целая жизнь, полная подъемов и падений. Безумно популярный сегодня формат fun education – когда люди за короткое время учатся новой профессии или просто новому знанию о чем-то – преподнесен автором как новая жизненная философия.
Ароматы – не просто пахучие молекулы вокруг вас, они живые и могут поведать истории, главное внимательно слушать. А я еще быстро записывала, и получилась эта книга. В ней истории, рассказанные для моего носа. Скорее всего, они не будут похожи на истории, звучащие для вас, у вас будут свои, потому что у вас другой нос, другое сердце и другая душа. Но ароматы старались, и я очень хочу поделиться с вами этими историями.
Пенелопа Фицджеральд – английская писательница, которую газета «Таймс» включила в число пятидесяти крупнейших писателей послевоенного периода. В 1979 году за роман «В открытом море» она была удостоена Букеровской премии, правда в победу свою она до последнего не верила. Но удача все-таки улыбнулась ей. «В открытом море» – история столкновения нескольких жизней таких разных людей. Ненны, увязшей в проблемах матери двух прекрасных дочерей; Мориса, настоящего мечтателя и искателя приключений; Юной Марты, очарованной Генрихом, богатым молодым человеком, перед которым открыт весь мир.
Православный священник решил открыть двери своего дома всем нуждающимся. Много лет там жили несчастные. Он любил их по мере сил и всем обеспечивал, старался всегда поступать по-евангельски. Цепь гонений не смогла разрушить этот дом и храм. Но оказалось, что разрушение таилось внутри дома. Матушка, внешне поддерживая супруга, скрыто и люто ненавидела его и всё, что он делал, а также всех кто жил в этом доме. Ненависть разъедала её душу, пока не произошёл взрыв.