Папаша Горемыка - [36]

— Что ж, иди сюда, сынок. Ты будешь играть мне свои самые лучшие напевы, пока я буду вынимать удочки, а за труды я дам тебе полную корзину мелкой рыбы. Ты отнесешь ее матери, ведь сегодня открытие сезона, и надо доставить ей удовольствие.

Жерве не заставил себя уговаривать; он прыгнул в лодку и сел на корме. Юберта рискнула было открыть рот, чтобы высказать какое-то возражение, но папаша Гишар прикрикнул на нее:

— Молчи, Беляночка! Надо показать этим людям, что мы их не боимся и что Божья река, подобно королевской дороге, принадлежит всем людям, которых она кормит. Хотя нет, ты любишь петь, Беляночка, так спой нам свои самые лучшие песенки. Жерве тебе подыграет на своем инструменте, эти парни меня так насмешили, что я станцевал бы даже для корюшки.

Папаша Гишар воспринял случившееся с мудрой веселостью, что было отнюдь не в его правилах; поэтому, невзирая на беспокойство, которое внушали девушке безоговорочные суждения деда о людских правах, Беляночка позволила вовлечь себя в этот спектакль, в чем, впрочем, ее природная живость, очевидно, находила особую прелесть. Юберта запела куплет, и резкие пронзительные звуки флажолета начали вторить ее голосу; папаша Горемыка два раза яростно взмахнул веслами, и лодка заскользила по реке.

Все зрители, наблюдавшие это зрелище — мастеровые и мелкие торговцы, которые еще не разорвали уз, связывавших их с большой семьей тружеников, проводили рыбака громкими рукоплесканиями.

Это доказательство того, что всеобщая симпатия на его стороне и что люди разделяют его ненависть к парижанам, окрылило папашу Горемыку; он отложил одно весло и с воодушевлением помахал шляпой тем, кто остался на берегу; голос Беляночки зазвучал более уверенно, а флажолет стал издавать еще более резкие трели.

Троица новоиспеченных хозяев Марны стояла с удрученным видом. Один из них отправился искать поддержку у правосудия, а двое других смотрели вслед папаше Горемыке, которого местные жители напутствовали радостными возгласами.

К сожалению, развязка этой сцены оказалась не столь веселой, как вступление к ней.

Смотритель за рыбной ловлей, которого вызвал г-н Берленгар, несмотря на все свое расположение к Гишару, был вынужден засвидетельствовать нарушение им закона.

К удивлению папаши Горемыки, суд встал на сторону г-на Батифоля и его компаньонов.

Старого рыбака приговорили к штрафу, а также заставили заплатить судебные издержки и возместить ущерб тем, кто подал на него жалобу. Общая сумма превысила триста франков, и, чтобы ее собрать, пришлось продать маленький виноградник на холме.

XI. О ТОМ, КАК ГОСПОДИН БАТИФОЛЬ ПОНЕВОЛЕ УБЕДИЛСЯ В НЕОДОЛИМОЙ СИЛЕ ЛЮБВИ

Ко всеобщему удивлению, папаша Горемыка, казалось, отнесся к своему поражению совершенно равнодушно.

Но, как легко понять, это равнодушие было притворным; откровенная борьба, развернувшаяся между ним и парижанами, окончательно воскресила старика. К рыбаку вернулся горячий пыл его юности; в его душе проснулись воинственные инстинкты двенадцати поколений браконьеров, и эти инстинкты были столь мощными и столь действенными, что искоренить их можно было лишь с помощью виселицы.

Поскольку законная рыбная ловля, такая, какую можно было вести на глазах у всех, отныне была ему запрещена, папаша Горемыка пустился в браконьерство, используя все те уловки, к которым прибегали его предки на протяжении двухсот лет.

За деньги, оставшиеся от продажи виноградника, Франсуа Гишар купил вторую лодку, но не привез ее в Ла-Варенну, а оставил пришвартованной среди беспорядочно разбросанных островов близ мельницы Бонёй; за ней приглядывал мельник, ставший сообщником старого рыбака. Папаша Горемыка раздобыл сеть, грузила, а также снасти, которые охранительный дух властей запрещает использовать на воде; днем он спал, а ночью при любой погоде опустошал речные глубины.

Мятежный дух, пробудившийся в рыбаке и пришедший на помощь его атлетическому телосложению, помогал ему переносить непосильные для его возраста тяготы.

Впрочем, Юберта поддерживала и ободряла деда, объявившего тайную войну парижанам.

Тогда как папаша Горемыка неизменно сожалел об их былом одиночестве, Беляночка, не столь сильно ценившая прелесть уединения, вначале не разделяла его чувств, но, с тех пор как бедная семья пострадала от происков чужаков, девушка, которая считала себя главной виновницей свалившихся на них бед, заразилась ненавистью деда и даже превзошла его в этом чувстве, как часто случается с женщинами в подобных случаях.

Рядом с Франсуа Гишаром она исполняла роль партизан или мародеров, по большей части причиняющих зло врагу не ради личной выгоды, а потому что это доставляет им Удовольствие. Если старый рыбак был диким оленем, который приходит на возделанное поле и спокойно поедает все, что он топчет копытами, то Беляночка была обезьяной, уничтожающей все, до чего могут дотянуться ее руки. Это она, не довольствуясь тем, что донные удочки, которыми трое любителей рыбалки усеивали русло реки, путаются в расставленных ее дедом сетях, могла точно рассчитанным ударом багра разрубить обручи вражеского вентеря или выбить дно вражеской верши, проплывая мимо в лодке; она же, когда снасти неприятеля попадали в сеть, коварно выбрасывала их на берег; кроме того, девушка цепляла на крючки, принадлежащие г-ну Батифолю и его другу Берленгару тухлую рыбу, как это делала Клеопатра с удочкой Антония.