Папапа. Современная китайская проза - [36]

Цзюйцзы быстро вышла из освещаемого пространства. Светящиеся лампы были похожи на маленькие мячики с шипами, их красноватые, едва заметные шипы никак не могли до неё дотянуться. Наконец она вновь вышла на свет. Ей вдруг захотелось пойти посмотреть, чем сейчас занимается Хэйхай, и, стараясь больше не попадать под свет ламп, она шмыгнула в тень первой мостовой опоры.

Она увидела очертания Хэйхая, который был похож на домового, белоснежный свет лампы освещал его голое, как будто покрытое глазурью тело. Казалось, что его кожа, с нанесённым на неё керамическим лаком медного цвета, была такой же упругой и прочной, её невозможно было повредить или проткнуть. Хэйхай будто немного поправился, теперь кожа не прилегала вплотную к рёбрам, как раньше. Впрочем, здесь не было ничего удивительного: каждый день в обед она приносила ему из столовой чего-нибудь вкусненького. Хэйхай редко ходил домой на обед, если только вечером уходил поспать, а иногда, возможно, и ночевал прямо здесь — однажды утром девушка видела, как он вылезал из-под моста весь в соломе. Хэйхай двумя руками качал меха, движения его были лёгкими и плавными, как будто не он приводил в движение меха, а меха раскачивали его. Его тело наклонялось взад-вперёд, голова была похожа на арбуз, плывущий по волнам; в его чёрных глазах, словно светлячки, вверх-вниз порхали два ярких пятна.

Молодой кузнец стоял у наковальни в привычной позе, опираясь обеими руками на рукоятку кувалды и наклонив голову набок — его единственный глаз смотрел в одну точку, он был похож на петуха, который вдруг о чём-то задумался.

Старый кузнец вытащил из печи раскалённое зубило, Хэйхай на его место положил затупившееся. Раскалённое добела зубило отливало зелёным. Старый кузнец положил зубило на наковальню, постучал по нему маленьким молоточком, молодой кузнец лениво поднял кувалду, размахнулся, будто это была не кувалда, а соломинка, и легонько ударил по зубилу. Во все стороны полетели яркие искры. Ударившись о каменную стену, они рассыпались на миллионы маленьких искорок и упали на землю, часть из них попала на слегка выпирающий живот Хэйхая. Они трещали и испускали жар. Мягко отпружинив и описав в воздухе красивую дугу, они исчезли. Ударив один раз молотком, молодой кузнец словно очнулся ото сна, его мышцы напряглись, и движения стали ускоряться, девушка увидела на стене прыгающую тень, в ушах отдавался стук кувалды: «бум-бум-бум». Молодой кузнец уже весьма искусно управлялся с кувалдой, и маленькому молоточку в правой руке старого кузнеца оставалось только постукивать по кусочку, лежавшему на наковальне. Молодой кузнец легко угадывал, куда нужно ударить кувалдой. Старый кузнец переворачивал зубило, и едва его взгляд и мысль касались того места, куда нужно было ударить, как туда сразу же ударяла кувалда молодого кузнеца, иногда даже опережая его.

Девушка, раскрыв рот, восхищалась мастерством молодого кузнеца, всё время поглядывая на Хэйхая и старого кузнеца. Самый ловкий удар Хэйхай воспринимал особенно равнодушно (он даже прикрыл глаза, дыша в такт мехам), а старый кузнец особенно болезненно, как будто молодой кузнец ударял не по зубилу, а по его авторитету.

Придав зубилу форму, старый кузнец отвернулся, чтобы его охладить. Он значительно посмотрел на молодого кузнеца, презрительно скривив вниз уголки рта. Молодой кузнец пристально следил за движениями мастера. Девушка увидела, как старый кузнец, вытянув руку, проверил воду в ведре, поднял зубило, осмотрел его, затем он согнулся, как креветка, и, не отводя взгляда от воды в ведре, как бы проверяя, легонько коснулся заострённым концом зубила воды. Вода в ведре зашипела, вырвалась тонкая струйка пара, окутав красный нос старика. Через некоторое время старый кузнец вынул зубило. Поднеся его к глазам, он глядел на его кончик, словно хотел продеть нить в игольное ушко. На лице старика появилось довольное выражение, каждая его морщинка излучала радость. Он закивал головой, как будто получив ответ на свой вопрос, и полностью опустил зубило в воду. Шумно повалил пар, в пролёте образовалось маленькое облачко в форме гриба. Свет от газовой лампы стал насыщенно красным, всё как будто колебалось в дымке. Туман рассеялся, в пролёте снова стало тихо, Хэйхай по-прежнему, как во сне, качал меха, молодой кузнец по-прежнему стоял в раздумьях, напоминая петуха, лицо старого кузнеца по-прежнему было похоже на финик, его глаза блестели, как будто покрытые лаком, на руке у него всё так же был виден шрам, напоминавший навозного жука.

Старый кузнец достал ещё одно раскалённое зубило и проделал всё то же самое, но, когда пришло время закалять, его действия немного изменились. Старик проверил рукой температуру воды. Добавил холодной. Его лицо стало довольным. И когда он собрался опускать зубило в воду, молодой кузнец вдруг подскочил и молниеносно опустил правую руку в воду. Старый кузнец машинально опустил зубило прямо на руку молодому кузнецу. Из пролёта завоняло палёной кожей, ударив в нос девушке.

Молодой кузнец вскрикнул, выпрямил спину и, злобно скалясь, прокричал старику: «Мастер, уже три года!»