Паноптикус - [20]
— Заглохни, я сказал, — трудно повторил Владислав, возвышаясь над женщиной с величественно сжатыми кулаками.
Людцов мрачно прорычал и тут же осёкся: он встретился со взглядом Ирины, словно с разбега наткнулся на стену армированного бетона. Он понял, что жестоко просчитался, что на сей раз будет не по его. Оказывается, всё что было до этого — лишь цветочки, на них можно было плюнуть и растереть, но теперь… теперь всё кардинально и неуловимым образом переменилось. Людцов мог над ей издеваться, скрупулезно морить голодом, сколько угодно насиловать, пользоваться ею как полудохлой тряпкой, неважно, рано или поздно Ирина всё бы ему простила, но ЭТОГО — этого никогда. И дело не в том, что он её ударил, он бил её и раньше, но бил по совсем другому поводу и совершенно с другими намерениями. Раньше он распускал руки исключительно по своей мужицкой нужде, заставляя, таким образом, женщину прогнуться под свои низменные потребности, теперь же об эгоизме не шлось вообще, теперь дело касалось поруганной чести третьей особы и кибернетик дал себе волю типа из чисто благородных побуждений защитить эту особу — небезызвестную зубастую прошмандовку. Здесь дело касалось не какой-то вонючей вагины, здесь дело касалось трепетной сердцевины души — именно туда Людцов, не подозревая того, и харкнул. Ирина смотрела на кибернетика снизу вверх, но так как будто это она возвышалась над ним, яростная и грандиозная в своей правоте. Она явно перехватила инициативу, казалось, что теперь преимущество было на её стороне, что это хилое дитя Бухенвальда способно размазать своего фюрера по стенке.
— Убью суку, — только и смогла она выдавить из себя: тяжело и смачно.
Сколько праведного огня, сколько гнева и откуда вдруг? Людцов не верил своим глазам. Ирина Скрински преобразилась в мгновение ока, из бедняжки вылупилась жестоковыйная дева, валькирия — ничего общего с недавней жертвой голодомора. Она стала незыблемой и бескомпромиссной, готовой давать отпор, отсекать любые поползновения. Она снова стала собой, опять превратилась в капитана «Экзиса», стала капитаном на новом витке своей личности и в этом обличии была неподражаемой и гиперсексуальной. Владислав не заметил, как у него снова встал. На эту разъярённую бабёнку, вакханку с плоской грудью у него снова торчал как у молодого, и он не в силах более сдерживаться, с горловым рокотом набросился на женщину.
Он алчно припал к губам Ирины и начал елозить у неё во рту своим осклизлым языком. Кибернетик нетерпеливо срывал с узницы больничный халатик. Людцов снова её хотел, он возжелал её как прежде, жадно налегая на подростковую худобу и шаря рукою в гнилой промежности. Он лапал и мял женщину, словно поднявшееся на дрожжах, белое тесто. Странно, но Ирина не сопротивлялась, она полностью отдалась в руки своего насильника, покорилась без боя, как будто только этого и ждала. Людцов лютовал, он даже почувствовал (или это ему показалось) как в полости его рта осторожно содрогнулась личинка чужого языка, отвечая на навязчивые лобзания кибернетика. К тому же женщина определённо потекла, развела между ног знойную слякоть; её пизда оказалась мокрой, словно Ирина только что обоссалась. Людцов молча опрокинул её на железный стол для трупов, положил на обе лопатки.
Глава 8
Кибернетик забрёл в помещение библиотеки. Здесь царил полнейший бедлам: книги, книги, книги. Они валялись повсюду, стеллажи для их хранения рухнули во время аварийной посадки звездолёта, образовав непроходимые геологические завалы. Зайдя в библиотеку ты буквально по колена погрязал в разного рода литературе, в отдельных местах она поднималась тебе выше пояса. Людцов не любил сюда заходить, вид книжных буераков ему претил. Можно было нагнутся и запустив руку в шелестящую кучу, словно рыбу из воды, вытащить на свет божий какую-то богом забытую книженцию. Сколько раз Владислав говорил себе навести в библиотеке порядок, но всякий раз дальше слов дело не шло. Оно и понятно: всегда мешало что-то более неотложное и насущное, ради чего можно было закрыть глаза на бумажный хаос — руки просто не доходили. На исходе второго года библиотека так и оставалась в своём первоначальном бедственном положении. Можно было только представить нисхождение каких книжных лавин вызвала аварийная посадка корабля. Пожалуй, это можно было сравнить только с резким смещением литосферных плит.
Теперь, зайдя в помещение библиотеки, Людцов поморщился. Сразу за раздвинутыми створками входного проёма начинались пахнущие плесенью завалы. Кибернетик зашёл, загребая ногами книги. Он входил в библиотеку, словно погружаясь в очень тяжёлую, неподатливую воду. Здесь разлилось глубокое грубое море книг и не вызывало сомнений, что в нём можно было искупаться, окунувшись целиком, совсем как в далёком детстве. На первый взгляд ничего не мешало прямо при входе нырнуть в скопище печатного слова, с головой уйти под воду и вынырнуть где-то на другом конце этой дикой бумажной массы, в потаённейшем уголке библиотеки, куда никто из смертных ещё не доплывал, пронырнув всю литературу Земли насквозь. А что там, на другом конце литературы, в её потаённом закутке? С какими странными рыбинами книг можно было встретиться там с глазу на глаз? Какие диковинные экземпляры хранит в себе Марианская глубина библиотеки?
…Объект молчит. И Айнер ушел… Тихо. Почти спокойно. Если бы не грызущие нас мысли, не усталость, проползшая через натянутые нервы, — было бы похоже на обычную подготовку штурмовой операции… Но этот штурм будет последним боем роты — и с победой, и с поражением… Мы потеряем людей, технику… Мы погибнем… и знаем об этом — каждый офицер, каждый боец… Каждый знает… и каждый молчит… Мы должны… Должны перейти предел — подойти к концу, чтобы бросить ему эту войну прямо в разверстую глотку… Иначе он сожрет всех… Иначе жизнь не сохранить никому… Если задачу не исполним мы, — не исполнит уже никто.
Из архивов отдела ***. 25 мая 2017 года.…написано по стенограммам контакта с майором Кровником. Сеанс связи проводил руководитель отдела *** Кузьмин. Проводником к сознанию был агент Пронин. Кровник объяснил, что его заданием было доставить оружие в Москву. Во время выполнения задания, Кровник попал в пещеру сна. Для самого Кровника это его последний сон, он длится несколько секунд в гаснущем сознании – но в самом сне много лет ведёт бой с монстрами, которые пытаются прорваться в пещеру. Спустя полчаса, после выхода на связь, контакт с майором был прерван, связь заблокирована бессмертными.
В мрачной тьме 41-го тысячелетия человечество со всех сторон подвергается нападениям чужаков, еретических культов и подлых слуг Губительных Сил. Лишь одна сила может выступить против этих бесконечных угроз — Космический Десант.В сборник вошли рассказы Грэма Макнилла, Гэва Торпа, Джеймса Сваллоу, Гая Хейли, Криса Райта и многих других. Под одной обложкой собран 31 рассказ о космических десантниках.
Авторы альманаха смело работают с сюжетами и коллизиями, с метафорами и с аллегориями, с самой формой текста, с его ритмом, с его дыханием. Здесь есть и гротеск, и ирония, и философия, и лирика. Здесь мелькают иные планеты и экзотические острова, а совсем рядом оказываются вполне узнаваемые, сугубо земные пейзажи… Здесь есть все, чтобы доказать, что фантастика не заблудилась в трех соснах примитивных сюжетов, что Золушка еще жива и готовится к новым свершениям.«Пепельно-синее небо, потерявшее блеск, навсегда превратившись в серую дымку, и кроваво-алое солнце, сжигающее растения и воздух, наблюдали за восстановившейся после ужасных событий Землей.
Самая первая экспедиция на Марс, в которую набрали специалистов с миру по нитке – в первый марсианский стройбат. Зарывается в землю сразу в трёх точках Марса. Готовит почву для колонизации планеты. Совершенно случай земляне узнают о существовании внутри Марса огромного города – остатки былого величий древней цивилизации марсиан. Никто даже не предполагал, что эту цивилизацию уничтожило таинственное облако Глобула, которое периодически посещает Марс. Проникнув в город и столкнувшись с этим облаком, земляне постепенно узнают историю Марса и начинают борьбу за его будущее.
Кровавый Ангел брат Кравин, тяжело раненый в бою с чудовищным противником, продолжает сражаться, чтобы вернуться к своим собратьям, пока его тело ещё служит ему. Выжимая из себя последние остатки сверхчеловеческих сил, Кравин знает, что он должен вернуть Ордену то, чем владеет — и не может умереть, пока не вернёт наследие.