Панктаун - [33]

Так же как слышал голос Йена в своей голове, он слышал и голос Ребекки — она тоже казалась ему мертвой. («Ты во всем этом винишь меня, — ее глаза даже краснее, чем обычно, — потому что я отказалась от аборта. Потому что я заставила их оставить ему жизнь…»)

Она не верила, что он чувствовал совсем иначе. Что он ненавидел не ее. Что он винил даже не Бога или науку, — его ненависть было не так просто сфокусировать. Как мог он сказать жене, с которой прожил десять лет, что никогда никого не любил так, как любил их прекрасного мальчика?

Звук из-за спины заставил его оторвать потерянный взгляд от собственных глаз. В туалет шумно вошли двое юнцов, и он, почувствовав себя неловко, стал спешно сушить руки. Стоя перед сушилкой, он мельком разглядел в видеопанели двух парней, расставив ноги стоящих перед писсуарами и громко перешучивающихся. Один брызнул мочой на штанину другого. Тот ответил тем же. Они гикали, лаялись, обменивались толчками. Моча орошала пол. Деклан направился к двери. В Панктауне было много крутых ребят, а он, в отличие от многих, никогда не носил оружие для защиты себя или своей семьи.

Подойдя к двери, он оглянулся, вероятно привлеченный крайне громким выкриком. Один из парней пытался застегнуть ширинку, но другой продолжал толкаться. Тот, что толкался, был повернут в профиль и носил черные волосы до плеч, разделенные пробором, а черты его лица были так привлекательны, что его почти можно было назвать красавцем. Полные губы широко разошлись, демонстрируя яркие зубы на загорелом лице.

Пару секунд Деклан медлил у порога.

Кто-то открыл дверь с другой стороны — старый мужчина-чум вошел в уборную. Его огромный рот был беззуб, поэтому казалось, что его голова наполовину вдавлена в себя. Деклан дернулся, но затем быстро проскользнул мимо и нырнул в магазин, пока двое друзей не обернулись и не увидели, как он на них таращится.

Когда юнцы, выйдя из мужской комнаты, прошли мимо, он притворился изучающим витрину с электроотвертками в секции скобяных товаров. Несколько секунд спустя он последовал за ними. Сумка с покупками билась о его ногу.

Он не упускал их ни на мгновение, следовал за ними из одной трубы в другую — слежка за дерьмом, перемещающимся по канализации, думал он. Однако когда они зашли в музыкальный магазин, он остановился снаружи и принялся нерешительно топтаться на месте. Он наблюдал за ними через окна. Наконец беспомощно отвернулся и отправился за кофе к кофейне неподалеку… Присел на скамейке, чтобы отпить пару глотков.

Но все, что он мог, — это лишь думать о том, как они втроем бесчисленное количество раз сидели на этой самой скамье. Ребекка тоже с кофе, а Йен всегда с шоколадным пончиком… Глазурь размазана вокруг губ, которые были чуть ли не единственной его частью без изъянов.

Деклан встал, выбросил полный стакан кофе в мусорный ящик и направился обратно в главный магазин и его секцию скобяных товаров. Там он присматривался к отверткам и молоткам, ножам и горючим жидкостям. Наконец прошел в туристический отдел. Как же Йену могло понравиться играть в палатке, которую здесь установили…

Быстрым шагом пройдя там, где подобно духу слонялся каких-то полчаса назад, Деклан вернулся в музыкальный магазин. Парней там не было. Он почувствовал легкое облегчение и огромное разочарование. Направился к зоне забегаловок… Но ушел недалеко, увидев пару через окно в магазине модной одежды.

Деклан зашел туда. Хотя ничего из увиденного его не привлекло, он сделал одну покупку до того, как снова стать тенью двух парней. Скоро стало ясно, что на сегодня с них уже хватит шоппинга, и они направились к одному из выходов на парковочные этажи.

Два друга пренебрегли лифтом и решили спуститься в гараж по лестнице — лестничный колодец гремел от эха их топанья и громких голосов. Металлические ступени заканчивались на площадке и снова ныряли вниз в противоположном направлении. Ниже трепетал свет настенной лампы, напоминая яркого умирающего мотылька, пришпиленного к плиткам болезненного больнично-зеленого цвета.

На площадке Деклан остановился и полез в свои сумки. Затем тоже нырнул вниз. Его собственные шаги не лязгали и не отражались от стен, словно он был призраком.

Парни пересекли гараж, проскальзывая между плотно стоящими всевозможными транспортными средствами, отражающими перенасыщенную смесь культур Панктауна.

Их собственная машина оказалась сильно помятым и поцарапанным черным хаверкаром, так обильно украшенным черепами и прочей символикой мексиканского Дня Мертвых, что напоминала праздничный катафалк.

— Счастливого Рождества, — сказал Деклан, шедший в паре шагов за спиной длинноволосого юноши, повернувшегося на голос.

Деклан протянул руку, словно предлагая подарок. Хотя больше он напоминал колядующего в Хэллоуин, потому что на его голову была натянута покрытая блестками маска мексиканского борца.

Ярко-красная сигнальная ракетница предназначалась для туристов — на тот случай, если они потеряются. Он потерялся. В ее барабане было шесть камер. Подобно Рэнди-Атласу с его шлемом и пушками, Рэнди-Атласу, мстителю и защитнику невинных, он выпускал ракету за ракетой прямо в лицо красивого длинноволосого парня.