Панк-Рок: устная история - [3]

— это первый подробный анализ периода, полностью основанного на воспоминаниях и личных мнениях людей, принимавших непосредственное участие в панк-движении и бывших свидетелями его взлета и перемен. И в этом ее цель и интимность.

Естественно, панк хотел заминировать собственную историю, сделав риторическим фетишем лозунг «Будущего нет». И, что так же естественно, многим из основателей панк-движения очень непросто отозваться об основных годах становления панка (с 1976-го по 1978-й) в какой-либо ностальгической сентиментальной форме, как о лучшем периоде своей жизни. При этом, примечательно то, что, несмотря на такое неприятие, панк до сих пор оказывает сильный, необратимый эффект на большинство людей, которые имели к нему отношение.

Все, что касалось панка, было агрессивно-новым (само определение движения могло бы подчеркнуть ощущение новизны, достигающей критической массы) и, таким образом, участие в панк-движении было очень явным заявлением о своих убеждениях, какими бы они ни были заумными или нигилистическими. Это было весьма рискованным делом во времена, когда музыка и мода все еще были способны спровоцировать не просто общественное возмущение, но и открытую ненависть. И поэтому примерно пару лет панк давал своим создателям и свидетелям этим резким взлетом невероятные ощущения.

Как таковой, сейчас панк оброс мириадами историй; история панка, как она описана в этой книге, стала свободной темой, открытым повествованием. Кажется, у каждого имеется своя история, связанная, например, с приобретением какого-нибудь панковского предмета одежды или с первым прослушиванием определенной пластинки или с первым походом в определенный клуб. А также об окружающих эти события обстоятельствах — как мало денег у них было, насколько изолированными стали первые основатели панка и как мало их на самом деле было.

В этом панк сделал участников движения крайне чувствительными относительно их собственных источников вдохновения и окружения; каким образом они оказались вовлеченными в этот диковинный мир племенного эксгибиционизма? И чего им хотелось донести до остальных посредством панка? Классовую войну или возрождение цюрихского дадаизма? Ситуационизм или пивные драки? Войну полов или обычный секс? Высокую моду или антимоду, или точку, в которой антимода превратилась в высокую моду? Скорее чаще, чем нет, панк являлся смесью противоположных идей, удерживая напряжение противоречий.

Панк стал зеркалом для отдельных личностей и групп, которые искали в нем ответы, руководство к действию или развлечение. Для классовых воинов это была классовая война, для эстетов из школ искусств — возрождение группы Cabaret Voltaire. Роль панка была в том, чтобы катализировать и ускорять, чтобы переворачивать все с ног на голову, и, поступая таким образом, открывать новые перспективы. Показателем этого может служить тот факт, что одной из первых ролей панка было дискутировать относительно собственного определения, то есть сделать внутренние разногласия неотъемлемой частью собственной идентичности.

По всем этим причинам история панк-рока впоследствии поднимала бессчетные вопросы по поводу авторства и принадлежности; в основе этого диспута лежат дальнейшие вопросы относительно аутентичности. Что являлось настоящей идентификацией панк-рока? Какая из версий была ближе всех к основному духу идеи?

Важность книги «Панк-Рок: Устная история» в ее реставрации авторства панка в соответствии с индивидуальными свидетельствами участников этого движения: их натурализм делает историю литературной; сами рассказчики стали вроде персонажей — ранимыми, высокомерными, великодушными, рефлексирующими, забавными. Едва панк появился на Кингз Роуд, в Челси, Ковент Гарден или Сохо, его энергия почувствовалась в бесчисленных пригородах, провинциальных городах и городишках. Вероятно, участие в панк-движении вдали от центров столичной моды, где необычность и непохожесть воспринимались, возможно, более спокойно, усиливало его и без того высокое напряжение.

Все голоса в этой книге воссоздают определенный период и характер той жизни — их предысторию и повседневные детали, призванные подчеркнуть и осветить приход новых идей и смерть старых; они также описывают парадоксальную конституцию панк-рока, как элитную демократию. «Реальной» версии не существовало, поскольку панк демонтировал понятия культурной аутентичности в той же степени, что и уверенность в культурной принадлежности.

Энергия в пределах панка фиксировалась ранее на немалой доле негатива, насилия, в той или иной степени была частым и переменчивым аспектом этой музыкальной формы. Как хорошо выражают многие голоса в этой книге, это было полной и стихийной неугомонностью посреди того, что, как однажды заявил У. Х. Оден, было «полной скукой», и это сделало панк столь запоминающимся — и, обладая способностью не тускнеть со временем, он еще себя проявит.

Декабрь 2005

Вступление

Панк изменил все.

Не только наши шмотки.

Наши жизни.

Каждый пришел в панк по разным причинам, и все, кто ушел, унесли с собой собственные версии событий. А мы, остальные, остались там, до сих пор горя ярким пламенем революционного вдохновения.