Панк обратившийся - [4]

— Ну сучара, молись! Убивать не буду, грех это. — грубая усмешка исказила рот преследователя. Гнус увидел лишь крупную золотую цепь с искрящим крестом, небрежно поигрывающие спортивной палицей руки и солнечный свет, причудливо сочившийся вокруг враждебной фигуры. «Это ангел! Ангел мщения Богородицы! Архангел!» — скользнула другая мысль.

— Я же не убийца, правда урод? — вещающий подбирался ближе, поудобней выбирал захват, примеривался к перетрухавшему, похожему на взъерошенную цаплю Гнусу. — Ты же мне моего жеребца не сломал, а так расписал, погано замечу, но расписал. Вот и я распишусь на твоих коленях, безмозглое животное. Обожрётесь и беса гоните, так что людям тошно. Написал, что я «пидар», ну ну, щас увидишь, кто пидаром станет, козлина. Полоса ладно, но слово, сука, слово я тебе не прощу. За слово будешь без коленей ходить, ну колени то у тебя будут, а ходить они у тебя не будут. — пояснил владелец с неприкрытой обидой в голосе.

— Нет, не надо! Пожалуйста! Простите меня? — срывающимся фальцетом попросил Гнус, до боли вжимаясь в деревянные перекрытия. Он судорожно шарил по доскам в поисках выхода. Тщетно, недавно сбитый щит, крепко стоял лишая надежды.

— Прощения? Да я тебя прощу, падла, с одним условием, акей? Через две минуты ты меня простишь, хорошо? А я тебя прямо сейчас прощу. Согласен на такой фьючерс? — спросил преследователь отрицательно мотающего головой разукрашенного юношу. Капюшон давно слетел открывая зрителю живописную панкотную субкультуру.

— Нееттт…

— Слава богу твоё согласие мне не требуется, ишак! — он прилично размахнулся и ударил по ногам. Острая боль пронзила левое волено Кости.

Часть 3

«Костя, Костя» — звала мама. Как давно это было, наверное минула тысяча лет. Маленький счастливый мальчуган побежал навстречу папе и маме. Родители подхватили малыша и закружились в радостном танце. Потом что–то изменилось, изменилось с уходом отца. Со временем связь матери с сыном пропала, испарилась, переросла в одностороннюю неприязнь. С девочками не клеилось и это добавляло грязи в мозги. Мать смотря на изменения Костика, по большей части плакала, ей так легче свыкалось с действительностью. Потом наступила эра отрицания, всего и во всём, отторжение здравого смысла. Связь с панкотой завершила падение славного мальчугана. Они разбивали витрины, ссали в подъездах и на клумбы, нажирались до умопомрачения и срали под двери квартир и многое, многое другое, гораздо сквернее. Подвиг — на примитивном диалекте банды.

Костя, так родители нарекли Гнуса, вспомнил то, как сам придумал подвиг, испытывая острую необходимость присоединиться к «требухе». Как нашел своих жертв, как ударил по гнусной роже и врезал по рукам с иконой святой Богородицы. Вспомнил как мать читала над ним короткую молитву, отправляя в школу и шептала её же когда он орал в приступе тупого бешенства переходного возраста. Нисмотря на его поведение, она молилась за блудного сына. Молилась той, образ которой он пнул в своём дурном подвиге.

А теперь здоровяк с дюралевой битой совершал свой подвиг.

Говорят у людей в опасных ситуациях мелькает пред внутренним взором прошедшая жизнь. Костя, чей ход времени замедлился, успел ответить для себя на два вопроса: время текло как ему и положено, менялась только скорость работы мозга; и второе — мозг крутил калейдоскоп событий по простой причине, он искал выход в прошлом приобретённом опыте. Найденный ответ показался объятому ужасом и болью сознанию весьма бесполезным. Но губы повинуясь внутреннему тёплому, спрятанному очень глубоко, начали шептать мамину молитву — «О Пресвятая Госпоже Владычице Богородице! Воздвигни меня, раба Божьего Константина из глубины греховныя и избави нас от смерти внезапныя и от всякого зла. Подаждь, Госпоже, нам мир и здравие и просвети нам ум и очи сердечныя, еже ко спасению, и сподоби ны, грешныя рабы Твоя, Царствия Сына Твоего, Христа Бога нашего: яко держава Его благословенна со Отцем и Пресвятым Его Духом.» — тихо выпалил и обмяк.

— Убивают!!! Помогите!!! Убивают!!!

Юноша прислонившийся спиной к самому страшному препятствию в своей жизни, открыл глаза. У входа стояла коренастая тётка с авоськами и орала в недюжинные лёгкие. Мужик прекратил размахиваться по максимальной амплитуде, потому что необъяснимо каким макаром рядом с тёткой появился его брат близнец и рыкнул в кричащую женщину, ту буквально сдуло.

«О, господи!» — сокрушенно подумал Костя, откидывая голову назад. Ни с того ни с сего, нижняя фанера подалась от небольшого удара и провалилась на ту сторону. Такого не могли предвидеть любители заокеанского бейсбола. Костя превозмогая боль устремился в проём, по иронии точно соответствующий размерам его тела. Стена за ним затряслась от мощных ударов. Костя вообще забыл о больном колене, когда прогремел выстрел и в метре чиркнул рикошет пули. Побив мировой рекорд стометровки, он юркнул в схрон.

Эпилог

По невзрачной малолюдной, возведённой в стиле «Хрущев — форевер» улочке, шел прихрамывая худенький паренёк в белой майке, строгих брюках на выверенной стрелочке, короткая стрижка обрамляла бледное прыщавое лицо, синий пластиковый пакет в руке, провис от тяжелого груза. Даже при большом желании, его не узнали бы ни старые, ни тем паче новые «друзья». Он всё ещё обдумывал вчерашний день, приходя к выводу, что действовать необходимо не откладывая, нужно платить за ошибки, по крайней мере за те, о которых помнит.