Паника - [71]

Хезер даже не слышала, как подъехала Энн, пока дверь ее машины не открылась и она не спросила взволнованно:

– В чем дело? Что случилось?

Хезер отошла от Бишопа, и Энн тут же взяла ее за плечи:

– Ты в порядке? Тебе больно?

– Я-то в порядке. – Хезер утерла нос. У нее во рту был сильный привкус мокроты, и она не могла взглянуть Энн в глаза. – Я в порядке. – Она пыталась сказать: «тигры сбежали, тигры сбежали».

Лили сидела тихо, бесшумно открывая рот.

Бишоп сказал:

– Тигры сбежали.

Лицо Энн прибавило красок, как будто Хезер смотрела ее по телевизору и кто-то увеличил контрастность.

– Ты… ты шутишь.

Хезер смогла покачать головой.

– Как? – спросила Энн.

Прежде чем Хезер успела заговорить, Бишоп вмешался:

– Это моя вина.

Наконец, Хезер смогла сказать:

– Нет. Бишоп здесь ни при чем. Это я виновата. Это была… игра.

– Игра? – Энн посмотрела на Хезер так косо, как никогда. – Игра?

– Паника, – ответила Хезер. Ее голос был хриплым. – Я открыла ворота. И, видимо, забыла их запереть.

Какое-то время Энн молчала. На ее лицо было невозможно смотреть – оно было призрачно-белого цвета. Она была в ужасе.

– Но это я попросил Хезер открыть ворота, – неожиданно сказал Бишоп. – Это моя вина.

– Нет. – Хезер смутилась из-за того, что Бишоп посчитал своим долгом заступиться за нее, хотя она и была ему благодарна. – Бишоп здесь ни при чем.

– Очень даже при чем. – голос Бишопа стал громче. Он потел. – Я приказал Хезер открыть ворота. Я всем им что-то приказал. Я устроил пожар в доме Грейбиллов. Я один из… – Его голос сорвался. Он повернулся к Хезер. Его взгляд был умоляющим и полным отчаяния. – Я судья. Вот что я хотел тебе сказать. Вот что я хотел объяснить. То, что ты видела тогда Вивьен…

Он не закончил. Хезер и подавно не могла говорить. Ей показалось, что время остановилось и они все превратились в статуи. Слова Бишопа прошли сквозь нее как снег, замораживая все изнутри, не давая ей сил заговорить.

Это невозможно. Только не Бишоп. Он ведь даже не хотел, чтобы она играла.

– Я в это не верю. – Она услышала свои слова и только теперь поняла, что говорит.

– Это правда. – Теперь он повернулся к Энн: – Хезер не виновата. Поверьте мне.

Энн поднесла руку ко лбу, будто бы сдерживая боль. Она закрыла глаза. Лили по-прежнему стояла в нескольких футах от них, переминаясь с ноги на ногу. Она была очень взволнована и вела себя тихо. Энн снова открыла глаза.

– Нужно вызвать полицию, – тихо сказала она. – Они объявят чрезвычайное положение.

Бишоп кивнул. Какое-то время никто не двигался. Хезер было бы проще, если бы Энн на нее накричала.

Слова Бишопа все еще крутились у нее в голове: «Я приказал ей это сделать. Я всем им что-то приказал».

– Пойдем, Лили, – сказала Энн. – Пойдем в дом.

Хезер собралась пойти с ними, но Энн ее остановила:

– Подожди здесь, – резко сказала она. – Мы поговорим чуть позже.

Ее слова, как ножи, причиняли Хезер боль. Все кончено. Теперь Энн ее возненавидит.

Лили взволнованно глянула на Хезер, а затем поторопилась вслед за Энн. Хезер с Бишопом остались во дворе одни. Свет солнца пробивался сквозь облака, и день превратился в микроскоп, фокусируясь на жаре.

– Мне очень жаль, Хезер, – сказал Бишоп. – Я не мог тебе сказать. Знай, что я хотел. Но правила…

– Правила? – переспросила Хезер. Злость проходила по всему ее телу. – Ты врал мне. Обо всем. Ты отговаривал меня играть, а сам все это время…

– Я пытался оградить тебя от опасности, – возразил Бишоп. – А когда я узнал, что ты не отступишься, я пытался помочь тебе по возможности. – Бишоп подошел к ней ближе, собираясь ее обнять. Хезер отошла назад.

– Ты меня чуть не убил! – сказала она. – Если бы Додж не вытащил пулю…

– Это я его попросил, – перебил ее Бишоп. – Чтобы с тобой точно ничего не случилось.

Щелк-щелк-щелк. Воспоминания следовали одно за другим – Бишоп настоял на том, чтобы поехать по короткой дороге, которая проходила мимо дома Джека Донахью. Фейерверки в доме Грейбиллов, которые Хезер точно увидела бы. Это была подсказка – огонь.

– Поверь мне, Хезер. Я не хотел тебя обманывать.

– Тогда почему ты именно это и сделал? – Она скрестила руки на груди. Ей не хотелось его слушать. Ей хотелось злиться. Ей хотелось разозлиться, чтобы не думать обо всем остальном – о тиграх, о том, как сильно она разочаровала Энн, о том, что ей снова придется стать бездомной. – Что ты так отчаянно хотел доказать? – Она будто теряла частички своей души. Пустота. – Что ты лучше нас? Умнее нас? Мы это поняли, ясно? Ты уезжаешь. – Пустота. – Ты сваливаешь отсюда. Поэтому ты гораздо умнее всех нас, вместе взятых.

Губы Бишопа были тонкие, как ниточка.

– Знаешь, в чем твоя проблема? – тихо спросил он. – Тебе нужно, чтобы все вокруг тебя было хреново. У тебя есть сестра, которая тебя любит. Друзья, которые тебя любят. Я тебя люблю, Хезер. – Он сказал это быстро, почти буркнул, но она не успела даже порадоваться этому, потому что он продолжил: – Ты обошла почти всех в Панике. Но все, что ты замечаешь вокруг себя, – это дерьмо. Чтобы тебе не пришлось ни во что верить. Чтобы у твоих неудач было оправдание.

Пустота. Хезер отвернулась, чтобы Бишоп не увидел ее слез, если она вдруг снова заплачет. Но она поняла, что идти ей некуда. Перед ней стоял дом, небо, и солнце светило как лазер. Но теперь нигде для Хезер не было места. Последние частички ее души распались, и у нее внутри будто бы открылась рана – она чувствовала боль и злость.