Паника - [43]

Полиция по-прежнему не стучалась в дверь Хезер, и о Панике по-прежнему ничего не было слышно.

Работа была тяжелой – Энн хотела, чтобы Хезер почистила конюшню, после чего им пришлось снова замазывать часть подвала, куда попадал дождь, и стены были покрыты плесенью. Хезер удивилась, когда Энн сказала, что рабочий день закончен. Было почти пять часов вечера, но Хезер не заметила, как пролетело время, – она работала, практически не разгибаясь. Дождь был сильнее, чем когда-либо, – лил стеной, напоминая дрожащее лезвие гильотины.

Пока Энн заваривала себе чай, Хезер впервые за несколько часов проверила телефон, и ее сердце ушло в пятки. Она пропустила двенадцать звонков от Лили.

Ее горло сдавило так сильно, что она едва могла дышать. Она тут же набрала номер Лили. Произошла переадресация на голосовую почту.

– Что случилось, Хезер? – Энн стояла возле духовки, седые вьющиеся волосы обрамляли ее лицо, как странный ореол.

– Мне нужно идти, – ответила Хезер.

Потом Хезер даже не помнила, как села в машину и поехала вниз по дороге; не помнила, как доехала до библиотеки, но каким-то образом она оказалась там. Она припарковала машину, но оставила дверь открытой. Некоторые лужи были ей по щиколотку, но она почти не заметила этого. Она побежала ко входу. Библиотека была уже час как закрыта.

Хезер звала Лили и в поисках сестры обошла парковку. Она всматривалась в улицы, пока ехала, представляя самое ужасное, что могло случиться с Лили – ей причинили боль, похитили, убили, – и пыталась остановиться, чтобы не поддаться панике и не сдаваться.

Наконец, у нее не осталось другого выбора, кроме как поехать домой. Придется вызывать полицию.

Хезер справилась с очередным приступом паники. На этот раз с очень сильным приступом.

Дорога, ведущая в «Свежие Сосны,» была вся в ямах, грязи и лужах. Когда Хезер пробиралась по ней, колеса машины буксовали и прокручивались. Квартал выглядел еще более уныло, чем обычно: дождь барабанил по трейлерам, сносил колокольчики[32] и заливал открытые костровые чаши.

Хезер даже не успела остановить машину, когда заметила Лили – та сидела, сжавшись в комок и обхватив руками колени, под тонкой березкой, на которой почти не было листьев. Она была всего в пятнадцати футах от крыльца их дома. Хезер не заметила, как припарковалась, и вот она уже несется к Лили, шлепая по лужам. Она обняла сестру.

– Лили! – Хезер не могла обнять ее достаточно крепко. Она здесь, здесь, здесь. В безопасности. – Ты в порядке? С тобой все хорошо? Что случилось?

– Мне холодно. – ее голос звучал приглушенно. Лили говорила в левое плечо Хезер. У той сжалось сердце. В этот момент Хезер была готова заставить планету крутиться в обратном направлении, лишь бы найти одеяло.

– Пойдем, – сказала она, отстраняясь. – Пойдем в дом.

Лили попятилась, как брыкающаяся лошадь. Ее глаза расширились и стали дикими.

– Я не пойду в дом, – сказал она. – Я не хочу туда идти!

– Лили. – Хезер моргнула, и капли дождя слетели с ее ресниц. Она присела на корточки, чтобы их глаза были на одном уровне. Губы Лили были синие. О господи! Сколько она просидела снаружи? – Что случилось?

– Мама прогнала меня, – ответила Лили. Она говорила тихо и прерывисто. – Она сказала, чтобы я поиграла во дворе.

Что-то внутри Хезер дало трещину, и в тот момент она осознала, что всю свою жизнь она возводила вокруг себя стены и готовила оборону, ожидая чего-то подобного, в то время как давление по ту сторону становилось сильнее и сильнее. Теперь плотина прорвалась, и Хезер переполняли ярость и ненависть.

– Пойдем, – сказала она. К ее удивлению, ее голос не изменился, несмотря на то, что внутри нее была гложущая чернота, яростный шум. Она взяла Лили за руку. – Посидишь в машине, хорошо? Я включу печку. Там хорошо и сухо.

Она отвела Лили в машину. На заднем сиденье валялась старая, пропахшая дымом футболка Кристы, но она по крайней мере была сухая. Хезер помогла сестре снять ее мокрую рубашку. Она расшнуровала ее кроссовки и сняла влажные носки, а затем попросила Лили положить ноги на печку, откуда начало поступать тепло. Все это время Лили была безвольной и послушной, как будто из нее вымыло всю жизнь. Хезер двигалась машинально.

– Я скоро вернусь, – сказала она Лили. Хезер не чувствовала этих слов, будто их произнесла не она, а кто-то другой. Внутри нее бушевала ярость, которая усиливалась от знания всего остального.

Бум, бум, бум.

Из дома доносилась музыка, от которой практически тряслись стены. Свет был включен, а жалюзи опущены. Хезер видела покачивающиеся силуэты, которые, похоже, танцевали. Она не заметила их раньше, потому что слишком переживала за Лили. У нее перед глазами по-прежнему стоял образ крохотной фигуры, сжавшейся под жалкой березой – практически единственным деревом, которым мог похвастаться трейлерный парк «Свежие Сосны».

Мама прогнала меня. Она сказала, чтобы я поиграла во дворе.

Бум, бум, бум.

Хезер была у двери. Заперто. Изнутри послышался смех. Она без труда вставила ключ в замок; значит, ее не трясло. «Странно», – подумала она, а затем: «Может, я смогу выиграть Панику в конце концов».

Она толкнула дверь и прошла внутрь.