Паника - [34]

– Что? – спросила Нэт с полным ртом. – Нам же здесь всю ночь сидеть. – Но прозвучало это так: «Нам ше десь сю ночь шидеть».

Она была права. Хезер подошла и села рядом с ней. Пол был неровный.

– Так фто ты думашь? – спросила Нэт. На этот раз Хезер сразу ее поняла.

– О чем? – Хезер обняла свои колени, прижав их к груди. Ей хотелось, чтоб луч света был больше и ярче. Все, что выходило за его пределы, было всего лишь тенью, фигурой, темнотой. Даже Додж, который стоял, отвернувшись от света. В темноте это мог быть кто угодно.

– Не знаю. Обо всем. О судьях. Кто планирует все это?

Хезер потянулась за чипсами и взяла пару. Она положила их в рот – по чипсине с каждой руки. Было негласное правило: никто не обсуждал личности судей.

– Я хочу знать, как это все началось, – ответила она. – И почему мы все сошли с ума и стали участвовать в Панике. – Хезер хотела пошутить, но ее голос прозвучал слишком пронзительно.

Додж переместился и снова сел на корточки рядом с Натали.

– А ты, Додж? – спросила Хезер. – Почему ты согласился играть?

Додж посмотрел вверх. Его лицо напоминало маску, и Хезер вдруг вспомнила одно лето, когда она была в лагере с другими герлскаутами[29]. Вожатые собрали их у костра, чтобы рассказывать страшилки. С помощью фонариков они подсвечивали свои лица, чтобы выглядеть страшнее, и все отдыхающие боялись.

На какое-то мгновение Хезер показалось, что он улыбнулся.

– Месть.

Нэт засмеялась.

– Месть? – переспросила она.

Хезер поняла, что не ослышалась.

– Нэт, – сказала она резко. Должно быть, Нэт вспомнила про сестру Доджа – ее улыбка быстро исчезла. Додж посмотрел на Хезер. Она тут же отвернулась. Значит, он действительно винил Люка Хэнрэхэна в том, что произошло. Внезапно Хезер стало холодно. Слова «месть» было такое ужасное – прямое и резкое, как нож.

Будто бы прочитав ее мысли, Додж улыбнулся.

– Я просто хочу уделать Рэя, вот и все, – беспечно сказал он и потянулся, чтобы достать упаковку чипсов. Хезер тут же стало лучше.

Какое-то время они пытались поиграть в карты, но было слишком темно даже для такой медленной игры – им приходилось передавать фонарик по кругу. Нэт хотела научиться показывать фокусы, но Додж сопротивлялся. Время от времени из коридора доносились голоса или шаги. Хезер напрягалась каждый раз, будучи уверенной, что это – начало настоящего испытания. Она представляла голограммы жутких призраков или людей в масках, которые будут на всех набрасываться. Но ничего не происходило. Никто не ломился в дверь, чтобы напугать их.

Спустя какое-то время Хезер устала. Она скрутила принесенную с собой сумку и положила под голову. Она слушала неторопливый разговор Доджа и Нэт – они обсуждали, кто выиграет в бое – медведь или акула. Додж спорил, что для начала им нужно определиться, в какой среде они будут драться…

Затем они говорили о собаках, и Хезер увидела два больших – тигриных? – глаза размеров с фары, которые смотрели на нее из темноты. Она хотела закричать, что в темноте чудовище, готовое напасть…

Она открыла рот, но вместо крика туда влилась темнота, и Хезер уснула.

Додж

Доджу снилось время, когда они с Дэйной катались на карусели в Чикаго. Или в Колумбусе. Но в его сне росли пальмы и какой-то мужчина в яркой палатке продавал мясо, жаренное на гриле. Дэйна стояла перед Доджем, а ее волосы были такие длинные, что ударяли его по лицу. Собралась целая толпа – люди кричали, искоса смотрели на них и говорили что-то, что Додж не мог разобрать.

Он знал, что должен радоваться и веселиться, но он не мог. Было слишком жарко. Кроме того, волосы Дэйны путались у него во рту, от чего ему было трудно глотать. Трудно дышать. От киоска с мясом исходило зловоние. Пахло гарью. Густыми клубами дыма.

Дым.

Додж внезапно проснулся и вскочил. Он уснул прямо на полу, лицом на холодном деревянном полу. Он понятия не имел, сколько времени. Он смог разглядеть только переплетенные тела Хезер и Натали и услышать их дыхание. Будучи все еще наполовину сонным, Додж на мгновение подумал, что девушки были похожи на маленьких драконят.

Потом он понял почему – комната наполнялась дымом. Он просачивался через щель под дверью, пробираясь в комнату.

Додж встал, затем передумал, вспомнив, что дым обычно поднимается кверху, и встал на колени. Из других частей дома послышались крики и шаги.

Слишком просто. Он вспомнил, что Хезер говорила до этого. Ну конечно. На День независимости здесь взрывали фейерверки. Приз достанется тем игрокам, которые смогут дольше всех продержаться в доме.

Пожар. Дом горит.

Он подошел к девушкам и резко их потряс, не разбираясь, кто есть кто, где локти, а где плечи.

– Просыпайтесь, просыпайтесь!

Натали села, потирая глаза и тут же начала кашлять.

– Что такое?..

– Пожар, – коротко ответил Додж. – Не поднимайся. Дым всегда идет вверх. – Хезер тоже зашевелилась. Додж подполз к двери. Сомнений не было – крысы бежали с корабля. С той стороны были слышны голоса и звуки захлопывающихся дверей. Значит, огонь уже сильно распространился. Но никто не хотел сдаваться прямо сейчас.

Додж положил руку на металлическую дверную ручку. Она уже была теплая, но еще не обжигала.