Панихида по усопшим - [4]

Он отбросил эти мысли, и раздвинул шторы.

Вдоль кромки тротуара выстроилась очередь на автобусной остановке; зонтики, открытые из-за моросящего дождя, были похожи на разноцветье полей и газонов. В его голове проплыли строчки четверостишия поэта Теннисона о моросящем дожде, выученного в школе, которые отражали его нынешнее настроение, и, казалось, соответствовали мрачной перспективе, маячившей перед ним.

В 10.30 утра он уже ехал на автобусе в сторону Саммертауна, там он вошел в лицензированный букмекерский офис и начал изучать программу забегов в «Лингфилд-Парке». Он заметил, что по странному совпадению Органист должен бежать в два тридцать, а Бедный Старый Гарри в четыре часа. Как правило, Джозефс не верил в совпадение имен, но когда он вспомнил свои многочисленные неудачи, то подумал, что было бы намного выгоднее, если бы такое влияние существовало. Джозефс поглядел на подборку ежедневных газет, прикрепленных к стенам офиса: Органист был упомянут в паре из них; у Бедного Старого Гарри, казалось, не было никакой надежды. Джозефс позволил себе печально усмехнуться: вероятно, ни одному из них не суждено будет финишировать первым, но… почему бы и нет? Лови шанс, Гарри, мальчик! Он заполнил квадратную белую букмекерскую карточку и толкнул ее через прилавок вместе с деньгами:

«Лингфилд-Парк: забег в 4.00 вечера

2 фунта на победу: Бедный Старый Гарри»

Год назад или около того, купив две банки печеных бобов в супермаркете, он получил сдачу как с одного фунта, вместо сдачи с купюры в пять фунтов, которой расплатился, – это он помнил точно. Его протесты по этому поводу привели к необходимости полной ревизии и получасу нервного ожидания, пока его требование не подтвердилось в финале; и с тех пор он стал более осторожным, и всегда запоминал последние три цифры на любых пятифунтовых банкнотах, которыми что-либо оплачивал. То же самое он сделал и теперь, и повторял их про себя, пока ждал свою сдачу: 546… 546… 546…

Дождь практически прекратился, когда в 11.20 утра он шел не спеша вниз по Вудсток-роуд. Двадцать пять минут спустя он остановился вблизи одной из частных парковок у клиники «Редклиф», где почти сразу заметил свою машину. Прокладывая себе дорогу мимо припаркованных автомобилей, он вскоре встал рядом с ней и заглянул в окно с водительской стороны. Прибор для измерения пробега в милях показывал 25622. Все правильно: было 25619 перед ее отъездом. И если она теперь будет вести нормальную жизнь, как любой здравомыслящий человек, она поедет отсюда в магазины Оксфорда, а затем, когда вернется домой, на приборе будет пробег 25625-25626, не больше. Найдя подходящую точку обзора за старым вязом, он посмотрел на часы. И стал ждать.

В две минуты первого открылись пластиковые двери, ведущие в регистратуру клиники, и появившаяся Бренда Джозефс быстро направилась к машине. Он мог видеть ее очень четко. Она отомкнула дверь и села; в течение нескольких секунд, наклонившись вперед, она рассматривала себя в водительском зеркале, потом вынула небольшой флакон духов из сумочки и побрызгала на шею, сначала с одной стороны, затем с другой. Ее ремень безопасности оставался не пристегнутым, пока она не слишком умело выруливала из узкого пространства; затем включился правый поворотник, как будто она собиралась выехать с автостоянки на Вудсток-роуд; но вот замигал оранжевый левый поворотник (налево!), и она поехала по дороге, уходящей на север, – от центра города.

Он знал ее следующие шаги. До кольцевой северной автодороги, по ней пять миль пути, а затем поворот на Кидлингтон-роуд. Он знал, как если бы ехал сам.

Телефонная будка была свободна и, хотя справочный каталог был давно украден, он знал номер наизусть и набрал его.

– Здравствуйте. (Женский голос.) Школа имени Роджера Бэкона, Кидлингтон. Чем могу вам помочь?

– Меня интересует, не могу ли я поговорить с мистером Моррисом, Полом Моррисом, пожалуйста. Я знаю, что он один из ваших учителей музыки.

– Да это так. Минуточку. Я только взгляну на расписание уроков, чтобы узнать, если… минутку… Нет, у него сейчас свободное время. Я просто посмотрю, может быть он находится в учительской. Кто вы, чтобы ему сказать?

– Э-э… мистер Джонс.

Она вернулась на линию через полминуты.

– Нет, боюсь, что его, кажется, нет на территории школы, мистер Джонс. Могу ли я передать от вас сообщение?

– Нет, это не имеет большого значения. Вы не могли бы сказать мне, возможно, он появится в школе во время обеденного перерыва?

– Минуточку. – Джозефс услышал шелест каких-то бумаг. – Нет, он не включен сегодня в список обедающих. Он, как правило, остается обедать но…

– Не волнуйтесь. Сожалею, что помешал вам.

Он почувствовал, как его сердце заколотилось, когда он позвонил на другой номер, – номер в Кидлингтоне. Он так хотел напугать сволочную парочку! Если бы только он мог водить машину! Зазвонил телефон, и все звонил, и он уже начал подумывать…, когда ему ответили.

– Здравствуйте. (Был ли голос немного напряжен? Не более обычного.)

– Мистер Моррис? (Для него не составляло никакого труда говорить на диалекте своей юности, которая прошла на просторах Йоркшира.) – Я из ЭС.