Пани колдунья - [79]

Экономка помедлила, а потом сказала:

— По сравнению со мной, Елизавета Николаевна, вы совсем девочка. Конечно, вы умнее и умеете такое, о чем я прежде и не слыхала, но вам не хватает моего печального жизненного опыта. Как это ни странно, большинство людей не любит своих благодетелей. А если природу благодеяния не могут объяснить, то непременно заподозрят своего спасителя в связи с нечистой силой. Так легче. Так можно не только все объяснить, но и избавить себя от угрызений совести. А также изъявлений благодарности.

Ведь тогда становится ясным, что благодеяние совершившему его ничего не стоило. А значит, чувствовать благодарность ему вовсе не обязательно.

— Вы говорите страшные вещи, только я не понимаю, зачем?

— Простите, ваше сиятельство, я не хотела вас пугать. Я просто хочу, чтобы вы были впредь осторожнее… Например, с пророчествами, с ясновидением…

Она вышла, оставив Лизу в смущении. Права ее старшая подруга: вот так по-девчоночьи хвалиться своими способностями не очень умно. Она теперь понимала своего отца, который так много знал и умел, а знанию своему не находил применения. Оно просилось наружу, требовало выхода, и бедный папа не придумал ничего лучше, как делать своеобразное кровопускание, — устраивать спектакли перед невежественными зрителями. Если и Лиза не займется чем-нибудь нужным, она тоже будет устраивать фокусы и еще больше укреплять людей во мнении, что она попросту ведьма…

Ребенок толкнулся у нее в животе, как бы напоминая о себе. «Прости, маленький, я совсем о тебе забыла. Ты прав, что может быть важнее, чем родить и воспитывать здорового малыша? Разве это так уж просто?»

Она вышла из спальни и стала спускаться по лестнице. Станислав при звуке ее шагов поднялся с кресла и следил, как она идет, отчего Лиза не выдержала и споткнулась.

— Ты действуешь на меня как удав на кролика, — нервно усмехнулась она.

— Прости, — он опустил взгляд, — но сегодня ты выглядишь как святая…

— С ребенком в животе.

— Это и прекрасно.

Она с удивлением взглянула на Станислава:

— Мне казалось, совсем недавно ты…

— Я был излишне самонадеян, — поспешно проговорил он, — как все самовлюбленные глупцы. Кто я такой, чтобы присваивать себе право казнить или миловать.

Он отодвинул стул, усаживая ее за стол, накрытый на три персоны.

— Я хочу спросить, — Лиза посмотрела в глаза мужу безо всяких чувств — так смотрят на какую-нибудь картинку в книге или просто на стену, на которую села муха, — когда мы поедем в тот, мой дом, надеюсь, я могу его так называть?

— Тебе не терпится от меня избавиться?

Станислав почти не пошевелил губами, а слегка раздвинул их, так что слова как бы выскользнули из его рта.

— Не терпится, — сказала она жестко. — Думаю, в моем желании нет ничего необычного. Как чувствует себя лиса, загнанная охотниками? Разве не мечтает она на бегу найти хоть какую-то дыру в земле, щель в скале, куда она могла бы забиться и переждать эту безумную гонку? Разве не пытается вылететь на свободу птица, когда хоть на мгновение приоткрывается дверца ее клетки?

— Прости меня, — хрипло прошептал он, пытаясь встретиться с нею взглядом.

— Поздно, — сказала Лиза. — Уже ничего нельзя вернуть. Не надо было тебе так прозревать. Думал бы, что, принося меня в жертву, искупаешь этим свой грех, не мучился бы теперь. Попробуй другой путь.

Может, еще все удастся.

Она замолчала, потому что к столу вышла Василиса, а их разговор не предназначался для ушей третьего, даже если это доверенное лицо.

Ночью Лизе приснился сон. Красивая женщина — по виду ее ровесница, но с каким-то более умудренным, что ли, выражением лица — склонялась над лежащим без памяти раненым мужчиной. Рядом стояла еще одна женщина.

Сон был необычен тем, что Лиза видела происходящее так, словно ей нарочно это ПОКАЗЫВАЛИ, и при этом женский голос ей все объяснял. Причем отвечал не на слова Лизы, а на ее мысли.

И сама красавица, и ее помощница были одеты в какие-то странные одеяния; она вспомнила, что видела подобные в какой-то иллюстрированной книжке. Старинные одеяния. Значит, она видит событие, которое происходило очень давно.

— Шестьсот лет тому назад, — подсказал ей голос.

«Интересно, — подумала Лиза, — кто эта женщина? Почему мне кажется знакомым ее лицо?»

— Понятно, ведь это твоя дальняя прабабка, тоже из рода Астаховых.

— Значит, отец правду говорил о том, что в нашем роду необычные способности передаются по наследству?

— Раз в сто лет хотя бы один из Астаховых получает ЗНАНИЕ, — сказал голос.

— Но зачем? — удивилась Лиза. — Как я поняла, знание приносит нам только несчастья.

— Знание не может приносить несчастье, — наставительно заметил голос. — Несчастными люди становятся из-за собственной неосмотрительности, неосторожности, самоуверенности… Мало ли чего еще.

— Но зачем оно нам, это знание?!

— Чтобы передать его потомкам. Настанет время, и знание понадобится не только Астаховым, а многим и многим людям. Оно и так по крупицам есть в других особях человеческих, но роду Астаховых удается сохранить его более полным. Лучше смотри, как получается у Анастасии вытаскивать своего мужа с того света.

— Нам удалось победить смерть?