Пандемия: Всемирная история смертельных вирусов - [41]

Для защиты от новых патогенов эти стратегии сотрудничества особенно важны, поскольку далеко не всегда они требуют подключения высоких технологий или глубоких знаний о характере самого патогена. Даже в обществе с самыми примитивными взглядами на механизмы распространения инфекции можно с успехом применять стратегии сдерживания, основанные на способности людей к объединению усилий. Народ ачоли в Уганде представляет одну из немногих африканских этнических групп, чьи традиционные представления об инфекционных заболеваниях изучаются медицинскими антропологами. У этого народа бытует верование, что болезни распространяются колдовством и злыми духами. И тем не менее предписанная традициями реакция на эпидемию позволяет ограничить распространение патогена: при первых признаках заражения больных изолируют, помечая их дома длинными стеблями слоновой травы; предупреждают посторонних, чтобы не наведывались в зараженные деревни, и воздерживаются от ряда действий, способствующих распространению болезни: общения, половых контактов, определенных видов пищи и традиционных погребальных обрядов{270}.

Если социум многочисленнее и лучше организован, можно применять и более эффективные стратегии коллективного сдерживания, например карантин, а также методы, опирающиеся на новейшие средства связи. Они для этого прекрасно приспособлены. В конце концов, многие элементы современного общества созданы для усиления нашей природной склонности к сотрудничеству посредством наказания уклоняющихся и поощрения остальных выполнять даже относительно банальные коллективные действия вроде уплаты налогов и прививания от гриппа.

Так что пандемия возникает не только потому, что особенно агрессивные патогены застигли врасплох ничего не подозревающих жертв, или потому, что мы невольно обеспечили им обширные возможности для распространения. Она возникает еще и потому, что не сработали, казалось бы, вполне доступные нам способности к сотрудничеству.

Как правило, такое происходит, когда значительное число людей предпочитает ставить личные интересы выше общественных. Конечно же, наука предпринимает попытки понять причины этого, сгенерировав массу экономических и биологических гипотез об условиях, при которых делается подобный выбор. Один из простых подходов – рассмотреть выгоды и издержки для отдельного человека. К издержкам сотрудничества относится, например, упущенная возможность преследовать собственную выгоду, а к преимуществам – повышение вероятности ответной помощи и устранение поводов для порицания окружающими. Пока издержки не превышают выгод, выбор склоняется в сторону сотрудничества. Рассмотрим, скажем, уплату налогов. Издержки: если я заплачу налоги, мне придется обойтись без нового дивана. Выгоды: правительство профинансирует публичную библиотеку и не пришлет за мной приставов. Поэтому налоги я плачу{271}.

Но, если бы издержки сотрудничества перевесили выгоды, возможно, что и не платила бы. Именно так произошло с жителями Нью-Йорка в XIX веке и происходит во многих современных странах. Факторы, позволившие холере закрепиться в городах периода промышленного развития, – отсутствие веры в политическую власть и быстрый рост промышленной экономики – оправдывали вместе с тем и эгоизм. Лавина новых благ и возможностей кружила частным предпринимателям голову, но, поскольку регулирующую систему надзора, способную сдержать жажду наживы, еще только предстояло выстроить, никакого наказания за причиняемый здоровью населения ущерб они не несли. Стоило влиянию личных интересов затмить общественные, и механизмы, которые могли бы остановить холеру, переставали работать.

Самый яркий тому пример в Нью-Йорке XIX века касается незаконного пользования городской системой водоснабжения. Как уже говорилось, загрязненные воды Коллект-Понда и солоноватые Гудзона и Ист-Ривер сильно ограничивали запасы пресной воды. Однако у города все же имелся и другой питьевой источник, кроме загрязненных грунтовых вод под доходными домами и уборными: пресноводная река Бронкс, текущая из нынешнего округа Уэстчестер (находящегося в 24 милях к югу), чтобы впасть в Ист-Ривер.

В 1797 году врач Джозеф Браун и инженер Уильям Вестон предложили городу построить муниципальный водопровод для снабжения ньюйоркцев чистой водой из Бронкса. В финансовом отношении город вполне мог себе это позволить: представленная Брауном и Вестоном смета требовала 200 000 долларов, которые можно было бы обеспечить за счет дополнительного налога. Технически проект тоже выглядел вполне осуществимым. Сооружением хитроумных систем подачи чистой воды тогда как раз озаботилось несколько крупных промышленных городов, в частности Филадельфия, где паровые насосы закачивали речную воду в расположенные на возвышенности водохранилища, откуда она затем поступала по трубам к горожанам. Создание водопровода избавило бы ньюйоркцев от фекальных бактерий в питьевой воде. Воду из Бронкса предполагалось брать выше Нью-Йорка, до прохождения через город с его уборными, а кроме того, Браун и Вестон собирались фильтровать ее через подушку из песка и гравия – методом «медленной фильтрации через песок», который применяется в водоочистке до сих пор. Таким образом воду удалось бы очистить от 90 % бактерий и простейших