Пандемия - [5]

Однако ничего этого, он ей не сказал, а только сделал короткую запись, о возможных причинах, почему её сын не вернулся домой — семейный конфликт. Он хотел было приписать, что на почве денег, но, подумав, поставил точку и ничего не стал дописывать.

— Ну что же Марина Владимировна. Если в течение суток не явится, объявим в розыск.

— То есть как?

— Вот так. А вы как хотели, чтобы мы план «Перехват» включили. Это для угнанных авто, да и то, только по телевизору показывают. И вообще, поменьше телевизор смотрите, особенно, где сводки о происшествиях показывают.

— Нет, но его ведь…

— Я вас охотно понимаю, но поймите сами. Не пришел домой, встретился с друзьями, и так далее. У него друзья есть?

— Да.

— А вы им звонили?

— Нет, так ведь рано еще.

— Вот именно. Придете домой, обзвоните друзей, узнайте, не видел ли его кто вечером. Глядишь, и объявится, в чем я не сомневаюсь. Возможно обиделся, понятное дело на пиво мать не дала. В таком возрасте самое обычное дело, заставить мать поволноваться. Вот явится, вы ему врежьте, как следует, а то видать ни разу ремнем-то не хаживали.

— О чем вы говорите?

— О том самом. Очень рекомендую. Помогает лучше слов. Дети они понимают и ласку, и крепкую руку. Говорю вам как отец троих детей.

— Вы думаете, все хорошо будет? — чуть не плача, произнесла она.

— Уверен. Идите дамочка домой, а если что, вот вам телефон, позвоните, начнем действовать.

— А вдруг поздно будет?

— Поздно, это когда насилуют в подъезде или грабят, а потерпевший вместо того, чтобы сразу по горячим следам звонить в милицию, сидит и думает, сообщать об этом или нет. Вот тогда действительно поздно. А в вашем случае, никогда не поздно начинать поиски, только причин для паники, я не вижу. Ступайте домой, выпейте, — он хотел сказать водочки, но, вовремя сообразив, что перед ним женщина, добавил, — чайку, валерианочки, и поспите часок, другой, а там глядишь, и ваш Михаил вернется.

— Николай.

— Извиняюсь, Николай.

Она повернулась и, выйдя из отделения милиции, достала носовой платок и, приложив его к заплаканным глазам, побрела домой.

Вернувшись, первым делом позвонила всем Колиным друзьям, кого знала, но никто его не видел вечером и только Игорь, ответил ей весьма странно.

— Вообще-то мы с Колькой договаривались пивка попить, и я ему сорок рублей дал с мелочью. Но когда пришел, его не было. Я решил, что он передумал.

— А где вы собирались встретиться?

— Как всегда, на нашем месте, где железка.

— А ты ему на сотовый не перезванивал?

— Нет…, так у него не отвечал.

— А потом ты его больше не видел?

— Нет, я Витьку встретил, и мы к нему пошли на компе играть.

— Игорек, а Коля тебе так и не позвонил?

— Нет. А че, он домой не пришел?

— Да, до сих пор нет.

— Может он у девчонок тусуется?

— У каких девчонок?

— Ну у этих, у Любки или Верки. Хотя вряд ли. Верка болеет…. хотя, может, решил навестить? Не знаю, разве что у Любки. А вы им звонили?

— Нет. Я телефона не знаю.

— Ща, погодьте, я посмотрю. Нашел, записываете?

— Да, да,

Он продиктовал ей телефоны. Она положила трубку, но тут же снова подняла и позвонила по указанным телефонам, однако девочки в один голос сказали, что Николая у них не было, и они его вчера вечером не видели. Нехорошее предчувствие змеёй вползло в её сердце и кольнуло так, что она присела на край дивана. Она чувствовала, как холод пронизывает её всю, и ничего поделать с этим она уже не могла. Сердце ей подсказывало, что с Николаем что-то случилось.

Глава 2

Николай открыл глаза. Все было как в тумане. Голова кружилась, и он почувствовал, как веки сами собой закрываются. Только голоса, еле различимые сквозь головную боль и месиво мыслей, которые кружилось в непонятном танце.

— Нет, эта гадость, что ему дали, еще действует.

— Не трогай его, сам придет в себя через пару часов, — услышал он чей-то слабый голос.

Потом тишина, и снова голоса:

— Олег, кинь подушку, подложу ему под голову, а то подымет и упадет на бетонный пол, разобьет чего доброго.

Он почувствовал, как кто-то осторожно приподнял его голову и сунул под неё что-то мягкое, правда, запах, исходящий от этого, сразу ударил в нос, подействовав не хуже нашатыря. Николай открыл глаза и вгляделся в полумрак. Высоко висящая под потолком лампочка, тускло горела, и разобрать что-то было сложно. В этот момент что-то заскрипело, словно открывали давно не смазанную щеколду и, судя по звуку, стали двигать по полу. Звук был жутко противный, метал по бетону. Голосов не было слышно, только чьи-то шаги. Он нашел в себе силы и приподнялся. Голова снова закружилась, и все поплыло. Он облокотился о стену и сразу почувствовал, как кто-то держит его за плечо. Он открыл глаза и посмотрел. Это была девушка, лет двадцати. Испачканное лицо и всклокоченные волосы, и глаза… Больше всего его поразили её глаза, обезумевшие от страха, и как ему показалось, просящие одного — еды.

— Где я? — произнес Николай.

— Не знаю.

— А ты кто?

— Донор.

— Кто?

— Донор, ты тоже.

— Не понял?

— Мы все здесь доноры, произнес молодой рослый парень, подошедший, к нему, — На, попей воды, легче станет, — и он протянул Николаю кружку с водой.

Николай взял и жадно выпил воды, после чего вернул парню кружку и спросил: