Панчо Вилья - [4]

Многие избиратели бойкотировали выборы, но чиновники Диаса аккуратно опускали за них в урны избирательные бюллетени. Иногда власти заставляли арестантов-уголовников заполнять бюллетени отсутствовавших избирателей. Судьи, как и депутаты парламента, фактически назначались диктатором и беспрекословно выполняли его волю.

Суды благоволили к друзьям Диаса, власть имущим и иностранным концессионерам, для трудящихся же правосудия не существовало. Крестьян и рабочих за малейшую провинность осуждали на каторгу. Они отбывали ее, работая бесплатно на помещиков в районах, где свирепствовали желтая лихорадка и другие тропические болезни.

В сельских местностях творила суд и расправу сельская жандармерия — руралес, набранная из головорезов и уголовников. По приказу помещиков руралес беспощадно расправлялись с непокорными пеонами и крестьянами на основе так называемого «закона о бегстве». Этот закон давал им право расстреливать без суда и следствия любого неугодного властям человека, попавшего им в руки, под предлогом, что он пытался совершить побег. Руралес закапывали строптивых пеонов по горло в землю и гарцевали по ним до тех пор, пока несчастные не гибли под копытами лошадей.

Рабочие трудились по 14 часов в сутки. Забастовки подавлялись силой оружия. Забастовщиков власти рассматривали как мятежников и беспощадно расправлялись с ними.

Диас превратил Мексику в ад для трудящихся и в рай для местных богатеев и иностранных капиталистов.

Иностранным компаниям запродал дон Порфирио, мексиканские недра, богатые нефтью и драгоценными металлами. Американские бизнесмены за бесценок получили от него огромные земельные площади. Только газетный король Херст владел в Мексике семью миллионами акров земли. Телефон, трамвай, электричество, железные дороги попали в руки американских, английских и немецких компаний.

Диас не любил и боялся простых людей Мексики — пеонов, рабочих. Он ненавидел индейцев. Помещики массами истребляли индейцев, завладевая их землей. За годы правления Диаса помещики получили от правительства 55 миллионов гектаров земли, а вообще в их руках находилось 85 процентов, всей земли Мексики.

Хотя Диасу давно уже исполнилось 80 лет, он продолжал цепляться за власть. В ней диктатор видел единственную цель своей жизни. Его правительство состояло из таких же, как и он сам, старцев, озабоченных лишь сохранением богатства, награбленного за долгие годы власти.

В этот день в Чапультепекском дворце дон Порфирио принимал членов кабинета министров. Первым во дворце появился министр внутренних дел Рамон Торрес, престарелый помещик из Чиуауа, к которому особенно благоволил диктатор.

Дворцовая стража почтительно пропустила его коляску. Молодцевато выпрыгнув из нее, Торрес, в руках которого был большой зеленый портфель из тисненной мексиканскими узорами кожи, быстро поднялся на второй этаж. Министр прошел ряд покоев, уставленных статуями и скульптурами, завезенными сюда еще императором Максимилианом, и вошел в приемную. Молодой адъютант, завидев любимца диктатора, щелкнул каблуками и молча открыл дверь в кабинет президента.

Кабинет диктатора выходил окнами в дворцовый парк, но, хотя стояла теплая, солнечная погода, окна были плотно закрыты и полузавешены тяжелыми бархатными портьерами. Диктатору было холодно, и свет неприятно резал ему глаза. В кабинете царил полумрак. За большим столом, на котором стояли два бронзовых канделябра и огромный чернильный прибор, украшенный государственной эмблемой Мексики — орлом, зажавшим в когтях змею, — в массивном кресле с позолоченной спинкой восседал диктатор. Он был одет в черную визитку. Седой, с длинными редкими усами, дон Порфирио напоминал престарелого моржа. Черные, немного раскосые глаза смотрели холодно и бесстрастно.

Министр бесшумно подошел к столу и низко поклонился.

— Садись, дон Рамон, и рассказывай, что нового.

— Ваше превосходительство, положение тревожное. Враги объединяются вокруг Франсиско Мадеро, который всерьез надеется победить на предстоящих выборах.

— Мадеро, дон Рамон, опасный фантазер. Напрасно его отец, которого я уважал и любил, послал своего сына учиться во Францию. Там этот молокосос нахватался всяких современных идей и возомнил себя спасителем Мексики. Несколько месяцев назад из уважения к его отцу я принял молодого человека и пытался образумить. Но это оказалось напрасной тратой времени: мое благожелательство он истолковал как слабость и потребовал, чтобы я ушел в отставку.

— Вы правы, ваше превосходительство. Даже отец Мадеро утверждает, что сын его сумасшедший. Таких сумасбродов наша Мексика еще не знала. Мы закрыли его газетенку «Третья империя».

— Этого мало, дон Рамон. Арестуйте Панчито Малеро и его молодчиков и подержите их с год на хлебе и воде. Им это пойдет впрок. Наш народ все еще темен и невежествен. Он готов пойти за любым демагогом, который пообещает ему чужое добро.

— Слушаюсь, ваше превосходительство! Мадеро действительно стал притягательной силой для всех отбросов общества. Его провозглашают своим вождем шайки беглых пеонов. Нам стало известно, ваше превосходительство, что главарь одной из таких шаек Панчо Вилья, орудующий в штате Чиуауа, действует теперь, выполняя указания мадеристм. Всего лишь неделю назад губернатор Чиуауа сообщил мне, что Вилья среди бела дня убил политического шефа Парраля полковника Круса, добродетельнейшего слугу отечества. Два дня спустя тот же Вилья в баре «Пятнадцать букв» в центре города Чиуауа выстрелом из пистолета прикончил некоего Кларо Реса, бывшего своего дружка, перешедшего на работу в федеральную полицию.