Памятное лето Сережки Зотова - [2]

Распутав узел, отец отпустил один конец, а другой потянул к себе. Провод не был привязан, а только продет в кольцо ошейника и свободно выдернулся оттуда. Очутившись на воле, собака бросилась бежать прочь.

— Видел, как припустила? — добродушно рассмеялся отец. — Каждое живое существо, брат, свободу любит.

Они немного постояли, пока освобожденная пленница не скрылась в переулке.

— Пап, а зачем ее тут привязали? — поинтересовался Сергей.

— Вот и я об этом думаю. — Николай Михайлович помолчал, затем сердито добавил: — Взять бы того, кто привязал, да самого к столбу на часок. Чтоб знал, как издеваться над животным.

— Пап, она домой побежала? — не унимался Сергей.

— Куда же еще? Только там ее, пожалуй, не очень-то ждут.

— Почему? — недоумевал Сергей.

— Уж если привязали здесь, то, значит, не очень нужна. Гляди возьмут да снова сюда приволокут, и тогда бедняге ночью конец. Ну ладно, хватит разглагольствовать, двинулись. А то мама небось заждалась ужинать.

Отец взял Сергея за руку, и они торопливо зашагали домой. Ненароком оглянувшись, мальчик остановился словно вкопанный и потянул отца за рукав.

— Пап, гляди!.. Гляди…

Приотстав всего лишь на несколько шагов, слегка прихрамывая, следом за ними шла собака. Хотя на дворе уже были сумерки, Сергей сразу же узнал ее.

— Это она, да, пап, да? — обрадовался Сергей.

— Верно, наша знакомая, — подтвердил Николай Михайлович.

Остановились. Собака тоже встала. Николай Михайлович негромко присвистнул. Она подошла чуть поближе.

— Да ты, оказывается, хромаешь.

— Пап, давай возьмем ее к нам, — стал упрашивать Сергей.

— Как бы мама не заругалась. Ну, да будь что будет. Двинулись, пес, мы тебя не обидим.

Собака пошла за ними, пошла все так же нерешительно, останавливаясь на каждом шагу.

Гостью почти втолкнули в комнату. Поджав хвост и боязливо озираясь, она села у самого порога. Ее била частая и сильная дрожь.

Увидев незнакомку, мать всплеснула руками:

— Откуда чудо такое?

— Да вот, понимаешь, наша с Сережкой находка.

И отец подробно рассказал о собаке. Мать не стала их ругать, а только спросила, не больная ли она или вообще, может, какая-нибудь ненормальная. Не зря же хозяева решили избавиться. Видно, за ней все-таки что-нибудь плохое водится.

— А я думаю, тут причина в старости, — возразил отец. — Есть такие скверные люди, держат животину, пока она помоложе, а чуть состарилась — со двора долой. Разве не бывает так?

Мать ничего не ответила, только вздохнула и вышла на кухню. Вскоре она вернулась с чашкой в руках.

— Ну-ка, похлебай тепленького, а то все еще дрожишь.

Отец хитровато подмигнул Сергею: мол, все в порядке…

Собака с жадностью накинулась на еду, то и дело пугливо посматривая на новых хозяев. Вылакав все и чисто вылизав чашку, она вдруг осмелела и, прыгая на трех ногах, выбралась на середину комнаты. Здесь, на свету, гостью можно было хорошо рассмотреть со всех сторон.

Собака оказалась невысокой, приземистой, ярко-рыжей масти. Шерсть на ней лежала гладко и даже блестела. Уши небольшие, очень подвижные. Они то становились торчком, то вяло обвисали. Под темным пятачком носа два редких пучка черных длинных щетинок. Усы. Грудь широкая. Передние лапы-коротышки вверху далеко поставлены одна от другой, а внизу почти касаются друг друга, причем ступня каждой вывернута наружу. Хвост прямой, короткий, словно его кто-то обрубил.

— Ну и уродина! — всплеснув руками, добродушно рассмеялась мать. Нечего сказать, раздобыли красавца!

— Ты напрасно так, Надя, — запротестовал отец. — Это — порода! Чистокровная такса!

— Тоже мне породу нашел! Да у нее ноги — будто кто-то нарочно повыкручивал, — поддразнила мать.

— Вот, вот. Значит, заметила? В том-то и дело, что все признаки налицо. Такса!

Сергей был бесконечно счастлив, ведь только подумать: он мечтал о самом обыкновенном щенке, а тут вдруг в их доме появилась такая редкостная собака! Такса! Само слово-то какое интересное.

— Давайте назовем собачку Шариком, — предложил он.

— А ему даже подходит такая кличка. Смотрите, он вроде и не ходит, а катится по полу, — сказала мать.

— Шарик, Шарик, Шарик, — ласково заговорил Сергей и, подойдя к собаке, начал гладить ее.

— Укусит! — с беспокойством предупредила мать.

Но пес не кусал. Сначала он немного насторожился, но поняв, что его ласкают, опустил уши, миролюбиво закрыл глаза и чуть подал вперед голову, навстречу Сережкиной ладони.

Оказалось, что Шарик совсем еще молодой пес, и к тому же с веселым характером.

Сергей и Шарик стали неразлучными друзьями.

Но однажды чуть было не случилась беда и этой дружбе не пришел конец.

Спустя месяц после того, как у Зотовых появился Шарик, Сергей с отцом пошли в магазин. За ними увязался никогда не отстававший от Сергея пес.

Они закупили все, что наказывала мать, и неторопливо двинулись в обратный путь. Чтобы попасть на свою улицу, им нужно было пересечь площадь, которая называлась Деевской, в честь первого здешнего коммуниста товарища Деева, убитого во время гражданской войны белоказаками. Дорога пролегала посредине площади и разрезала ее на две равные части. На одной рос молодой сад, года три назад посаженный комсомольцами вокруг памятника товарищу Дееву, на другой, за кирпичной оградой, словно вросшей в землю, среди могучих раскидистых дубов ютилась старинная, давно уже пустующая деревянная церковь. Неподалеку от ворот с наружной стороны ограды стоял небольшой каменный домишко, по виду такой же древний, как и церковь.