Памятное. Книга первая - [4]

Полковник Михайло Громыко во главе небольшого отряда по заданию Богдана отправился в городок Корсунь с мирным поручением: убедить жителей встать под знамена гетмана. Но враги

Хмельницкого убили Громыко и перебили его отряд. На календаре значился тогда 1649 год. До великого воссоединения оставалось еще около пяти лет.

Сын Михаилы, Василий Михайлович Громыко, ездил посланцем от гетмана Украины в Москву. А потом в роду Михаилы появилось множество различных военных, по званиям — от рядового казака до майора. Не берусь утверждать, что все они — мои родственники. Такая версия о происхождении нашей фамилии пока единственная и, как мне кажется, правдоподобная.

Но это не все. Как-то в Министерстве иностранных дел зашел ко мне известный советский дипломат Ф. Ф. Молочков и сказал:

— Андрей Андреевич, у меня для вас небольшой сюрприз. Люблю книги. Читал вот «Историю России с древнейших времен» Соловьева и нашел там вашу фамилию.

Он положил на стол том этого труда, и я с большим интересом прочел о том, что произошло в XVII веке с одним из тех, кто тоже был Громыко.

Наш род — крестьянский. Из тех хлебопашцев, что трудились на своем клочке земли от зари до зари. И православную фамилию Громыко им аккуратно записывали в местную церковную книгу и в официальные документы властей. А так в обиходе в пределах деревни они пользовались своими прозвищами.

Фамилия Громыко и сейчас сравнительно распространенная. Но все Громыки, хоть и проживают в разных концах Родины, в той или иной степени связаны с древними радимичами, с теми поселениями, лесами, лугами, полями, которые раскинулись между верховьями Днепра и Десны, в бассейне Сожа, у речки Беседь.

В семье крестьянина-бедняка

Родился я в 1909 году в деревне Старые Громыки, что недалеко от Гомеля, в семье полукрестьянина-полурабочего. Такая категория населения в дореволюционной России существовала. К ней относились люди, не имевшие достаточно земли, чтобы прокормить себя и семью. Они работали в промышленности, в городе, но не постоянно, а временно. Короче говоря, хозяйство наше было бедняцкое. Земля плохая. Поэтому еще подростком, с тринадцати лет, я ходил вместе с отцом на заработки на стороне — преимущественно на заготовку и сплав леса, его доставку к промышленным предприятиям в Гомеле.

Моя родина — Гомельщина. Славянское племенное объединение радимичи, которое исстари жило здесь, получило у судьбы весьма скромный дар в виде, как сейчас принято говорить, окружающей среды.

Народ здесь живет добрый и отзывчивый, но только не для тех, кто приходил в эти края с мечом. И когда на СССР напала фашистская Германия, все люди нашего края — от мала до велика — сражались с захватчиками доблестно, как и весь народ страны. Горя этой земле и людям гитлеровцы принесли много. Памятниками и могилами советских людей, павших в борьбе с фашистскими агрессорами, усеяна земля республики.

Пожалуй, я проявил бы излишнюю скромность, если бы не признался, что край, в котором я родился и провел детство, заставил меня с отроческих лет полюбить старину, памятники истории и культуры народа. Рассказы взрослых доносили до нас, ребятни, правдивые и таинственные истории прошлого.

Сросся я со своим районным центром — городком Ветка, в котором мне приходилось бывать, пожалуй, с первых лет сознательной жизни. Его население состояло в большинстве своем из так называемых старообрядцев, да и в окрестных селах их было немало. Народ добрый, приветливый. Едешь, бывало, — всего десяток с небольшим километров от нашей деревни до Ветки, — остановишься у какого-нибудь колодца, чтобы коня попоить, глядишь: а из дома уже выбегает хозяйка, дает тебе ведро и участливо спрашивает:

— А может, еще чего надо?

Любили мы этих людей. Когда я немного подрос, узнал: все они — потомки тех, кто бежал еще в XVII веке от преследований патриарха Никона и самодержцев. Старообрядцы и основали в 1684 году поселение Ветка. Их бунтарский дух буйствовал и в потомках.

В 1735 году императрица Анна Ивановна, самодурство которой не знало границ, сослала в глубь России сорок тысяч непокорных ветковчан и жителей прилегающих поселений. А сам городок предала огню. Но старообрядцы оказались людьми живучими, и вновь будто из-под земли воскресла Ветка.

Однако в 1764 году на головы ветковчан снова упал меч царских карателей. Двадцать тысяч человек отправила царица — в этот раз уже Екатерина II — на вечное поселение в Сибирь. Шли они под конвоем до Шилки и Селенги долгих пять лет. И ныне в тех местах Сибири живут их потомки. Теперь их свыше ста тысяч.

Никто толком не знает, откуда пришло название Ветка. Одни утверждают, что это оттого, что речушка здесь — ветвь реки Сож, вторые — что на самом Соже есть остров Ветка и от него пошло имя, а третьи считают, к ним отношусь и я, что Ветка — это малая ветвь Москвы. Иными словами, старообрядцы-ветковчане — все же москвичи.

Поскольку собрались здесь люди непокорного духа, наверно, потому и нашел себе укрытие в этом городке руководитель крестьянской войны Емельян Пугачев. Было это еще перед началом той войны, во время которой он во главе поднявших косы и топоры народных масс пошел на схватку с самодержавием. Именно здесь, в Ветке, ему дали «пашпорт», чтобы он мог успешно миновать заставы, снабдили всем, чтобы благополучно проходил опасные места. И отправился Емельян в глубинные районы страны поднимать на бой с угнетателями недовольных крестьян. Здесь, в Ветке, нарекли его «Петром III». Царица Екатерина II восстание подавила, а Емельяна Пугачева казнила. Долго горевала в те годы по «доброму крестьянскому царю» и сердобольная Ветка.