Памятники византийской литературы IX-XIV веков - [16]

Примером такого качественно нового византийского романа служит «Дросилла и Харикл» Никиты Евгениана. Несмотря на то, что сюжетная линия в основном заимствована у Продрома, творчество Евгениана нельзя назвать слепым подражанием. В «Дросилле и Харикле» вводятся различные по размерам песни с рефренами, письма, монологи; и в этом лиризме у Евгениана гораздо больше соответствия поэтической форме, чем у Продрома. Роман Евгениана привлекателен еще и своими реалистическими чертами: действие, в отличие от романа Продрома, происходит в деревне, изображаются простые люди, причем автор постоянно подчеркивает их высокую нравственность.

Старшему современнику Евгениана, Константину Манасси, принадлежит роман «Аристандр и Каллитея», довольно однообразный и штампованный по использованным в нем художественным средствам, но написанный уже «политическим» стихом и, таким образом, намечающий линию романов эпохи Палеологов.

Несомненная заслуга Продрома и прочих романистов XII в. заключается еще и в том, что они открыли народной лексике дорогу в книжную поэзию. Этот языковый сдвиг захватывает и другие жанры, так что, например, небольшая поэма Михаила Глики, написанная им в тюрьме, уже наполовину наполнена словами и выражениями из живой народной речи.

Так, в эпоху Комнинов оформляется процесс взаимодействия сфер народного и придворно–аристократического творчества. Если для X в. было характерно их разграничение, то в данную эпоху налицо начало их объединения, которое в дальнейшем приводит к образованию единого смешанного языка для произведений художественной литературы.

Тяга к народным сюжетам в XII в. сказалась еще и в том, что появилось большое количество переводной литературы, проделывавшей иногда сложный и интересный путь через восточные страны. Подобно романистам, византийские переводчики не стремились к точной передаче оригинала — он был для них главным образом сюжетной основой. Наиболее интересны произведения подобной литературы в XII в.: переведенный врачом Симеоном Сифом индийский сборник басен «Калила и Димна» (византийское заглавие — «Стефанит и Ихнилат») и переведенная неким Михаилом Андреопулом с сирийского языка «Книга о Синдибаде» (в греческой огласовке — «Книга Синтипы»).

Это интенсивное развитие византийской литературы прерывается трагическими событиями в начале следующего века, когда Константинополь был осажден и захвачен войсками участников IV крестового похода и подвергся неслыханному разграблению (1204 г.). Начало XIII в. открывает собой последний период в развитии византийской литературы, которая, несмотря на приближение еще более печальных событий в 1453 г., переживает при Палеологах еще одно «возрождение».

«Возрождение» — для Византии весьма условный термин. Можно говорить определенно лишь о предвозрожденческих тенденциях, к которым следует отнести: во–первых, широкое использование византийскими авторами античных сюжетов и образов, что способствовало секуляризации литературы, формированию свободы мировоззрения, возникновению рационалистического подхода к действительности; во–вторых, светские интересы и настроения в византийском обществе; в–третьих, утверждение в литературе наряду с официальным книжным языком языка народного.

Фотий (около 820 — около 891 г.)

Политическая и литературная деятельность патриарха Фотия была первым значительным культурным явлением в послеиконоборческий период.

Самый род деятельности Фотия определялся спецификой тех условий, которые создавала эпоха начинающегося подъема культуры. Фотий происходил из знатной константинопольской семьи, которая пострадала от иконоборцев: его отец потерял имущество и служебное положение. Несмотря на это, он дал сыну лучшее по тем временам образование. Фотий стал энциклопедически образованным человеком.

В его лице нашли выражение и поддержку тенденции к объединению и независимости внутренних сил Византии и ее независимости от Рима — те самые тенденции, которые составляли характерную черту византийской государственной жизни также и в последующие столетия. Карьера Фотия как патриарха и фактического правителя государства началась внезапно. Причиной стремительного возвышения императорского протоспафария и секретаря были раздоры между кесарем Вардой и патриархом Игнатием, которого лишили сана и отправили в ссылку. Варда угадал в Фотии незаурядные дипломатические способности; по инициативе кесаря Фотий был назначен преемником Игнатия. Было устроено так, что будущий патриарх прошел все ступени священства за несколько дней и в день рождества 857 г. служил обедню в храме св. Софии уже как глава византийского духовенства. Стремление к независимости от Рима и борьба за самобытность религиозной и общегосударственной жизни Византии с этого момента красной нитью проходят через всю жизнь и деятельность Фотия. Два раза его смещали с патриаршего кресла; Рим двенадцать раз предавал его анафеме, хотя периодически у него шла дружеская переписка с папством.

Во время второго правления Фотию тем не менее удалось добиться отделения византийской церкви от Рима; и хотя это разделение еще не было окончательным, оно сыграло свою роль в дальнейших отношениях Византии с соседними государствами. Глубокий патриотизм и сознание культурного приоритета Византии заставили Фотия принимать участие и в миссионерской деятельности: он крестил, например, болгарского царя Бориса.