Памятники поздней античной научно-художественной литературы II-V века - [26]

,

и перед ними простирается долина, красующаяся цветами плодоносных, цветущих и тенистых деревьев; тихо и спокойно протекают некие реки. А обитатели тех мест проводят время в воспоминаниях и беседах о делах прошедших и настоящих.

Третья же стезя, уготованная тем, кто прожил жизнь нечестиво и беззаконно, ввергает души в некий мрак, в бездну,

Отколе медлительные реки мрачной ночи

Безбрежную мглу изрыгают[229].

Реки эти подхватывают обреченных каре и скрывают их в безвестности и забвении. Ведь лежащим в земле злодеям коршуны не терзают печень — она или сгорела, или сгнила! — тела наказуемых не страдают и не изнемогают под бременем груза ведь:[230]

Крепкие жилы уже не связуют ни мышц, ни костей их[231],

и у мертвых не остается плоти, которая могла бы принять наложенное наказание. Нет, — но одна кара воистину существует для тех, кто прожил дурную жизнь: бесславие, безвестность, бесследное уничтожение, которое влечет их в скорбную реку Забвения[232] и топит в бездонном и пустынном море, ввергая в никчемность и праздность, в полную безвестность и бесславие.

К непросвещенному властителю Προς ηγεμόνα απαίδευτον

1. Киренцы звали к себе Платона, чтобы тот дал им законы и упорядочил их государственный строй, но Платон отказался, заявив, что трудно быть законодателем у киренцев, пока они наслаждаются таким благополучием. "Ни в чем нет столько дерзости", столько строптивости и непослушания, "как в муже том",[233] который достиг, как ему кажется, полного счастья. Именно поэтому трудно выступать советчиком правителей относительно дел правления: они страшатся дать наставлению власть над собой, чтобы оно не умалило блага их власти, подчинив ее долгу. Не знают они изречения Феопомпа, спартанского царя, который первым из царствовавших в Спарте разделил власть с эфорами[234]: когда его после этого бранила жена, укоряя, что он-де передаст детям меньше власти, нежели унаследовал сам, он возразил: "Да, меньше, но настолько же и прочнее!" В самом деле, убавив мощь своей власти и ограничив ее, он избежал зависти, а с ней и опасности.

И все же Феопомп, отведя от своей власти долю другим, как отводят воду от большого потока в каналы, все, что роздал, отнял у себя самого; но философское наставление, если правитель примет его в сопрестольники и стражи, отнимает у его власти (как это делают при чрезмерном телесном развитии) только все опасное, а здоровое оставляет.

2. Однако многие цари и правители, которым недостает ума, подражают неумелым ваятелям: как те воображают, будто их колоссы будут казаться исполненными величия и мощи, если они их изваяют с широко расставленными ногами, напряженными мышцами и разверзнутым ртом, так и они думают посредством сурового голоса, мрачного взгляда, грубого обращения, нелюдимого поведения придать достоинство и значительность своей власти. Ничуть не отличаются они от изваяний-колоссов, которые снаружи имеют герою или божеству приличествующий облик, внутри же полны земли, камня и свинца! Впрочем, громады этих статуй хотя бы осанку свою сохраняют недвижно и неколебимо, а непросвещенных полководцев и властителей их внутреннее невежество частенько заставляет шататься и падать. Не выровняв по наугольнику основания, они, возводя высокое здание могущества своего, клонятся набок.

Нужно, чтобы прежде всего само правило стояло прямо и незыблемо; затем уже, прилаживая и подгоняя к нему, выравнивают все остальное. Так и правителю следует прежде всего подчинить своей власти самого себя, выпрямить свою душу и упорядочить свои нравы, а затем уже приноровлять к себе то, что ему подвластно. Ведь не дело павшего поднимать, неуча — учить, не дело того, кто неупорядочен сам, приводить в порядок, не тому, кто не умеет покоряться, приличествует требовать покорности от других. Однако толпа имеет ложные понятия о власти и полагает, что первейшим благом является в ней то, что сам властитель не подвластен никому. Действительно, персидский царь и считал всех рабами, кроме своей супруги, господином которой он должен был бы быть прежде всего!

3. Но кто же будет править правителем? Закон, "всем смертным царь и бессмертным"[235], как сказал Пиндар, не внешним образом начертанный в книгах или на каких-нибудь скрижалях, но живущий в его душе, всегда присутствующий в ней и бодрствующий и никогда не допускающий ее остаться без руководства. У персидского царя был слуга, обязанностью которого было по утрам входить к нему и обращаться с такими словами: "Вставай, царь, и позаботься о делах, о которых велел тебе заботиться великий Оромазд![236]" Но правитель просвещенный и разумный в себе самом имеет внутренний голос, который постоянно твердит и внушает ему это[237].

4. Анаксарх[238] сказал в утешение Александру, терзавшемуся после убийства Клита, что на. то, мол, и Зевс имеет сопрестольницами Справедливость и Правосудие[239], дабы все дела царя почитались правосудными и справедливыми. Нехорошо и бесчестно действовал он, врачуя раскаяние решимостью и впредь поступать так! Если уж пользоваться такими уподоблениями, то Зевс не сопрестольницей своей имеет Справедливость, но сам он есть Справедливость и Правосудие, сам он — всех законов начало и конец. Древние же так говорили, писали и учили, что без Справедливости и сам Зевс не может хорошо править, Справедливость же, по Гесиоду