Памятник и праздник: этнография Дня Победы - [108]

Термин транслокальность расширяет аналитические рамки и дает возможность подчеркнуть особенную привязанность (реальную, символическую или воображаемую) к конкретному месту в пространстве — к городу исхода и/или пребывания. Сообщества одесситов и ленинградцев конструируются и в противовес национальным сообществам и этнонациональным диаспорам. И, одновременно, ассоциируются с более конкретным локальным пространством одного города. В современном контексте важно не само присутствие в городе исхода, а активность в транснациональных сетях. Для эмигрантов город исхода — это город-символ или город-память, в своем современном состоянии имеющий все меньше общего с тем «реальным» городом, в котором они жили. Эти символы и память важны не для сохранения определенного городского сообщества, а для конструирования его новой транснациональной версии. В своем воображении все члены сообществ одесситов или ленинградцев привязаны к конкретному месту — городу. В своей реальности они являются членами транснациональных сетей и сообществ, разбросанных по десяткам стран и городов. Понятие «транслокальность», как отмечают Ульрике Фрайтаг и Ахим фон Оппен, описывает положение, несводимое к категориям национального государства, диаспоральности или (пост)имперским идентичностям. Именно такое положение и можно наблюдать в случае с сообществами одесситов и ленинградцев. Транслокальный подход к исследованию «помещает социальных акторов и транснациональные сети в те различные локальные контексты, в которых они действуют»[13].

День Победы — один из наиболее очевидных примеров привезенных с собой праздников. Большая часть Германии официально отмечает окончание войны 8 мая. Часть восточных немцев (выросших в бывшей ) помнят и день 9 мая]. В Берлине одесситы и ленинградцы сталкиваются с двумя этими традициями и одновременно привносят еще и свои. Но в любом случае смыслы, вкладываемые в празднование этого дня, для эмигрантов с постсоветского пространства и немцев отличаются. Одесситы и ленинградцы отмечают не столько завершение войны, сколько «нашу» победу. Вопрос в том, как строится ритуал и воспроизводится традиция в эмиграции. И здесь, как выше уже отмечалось, Берлин предоставляет особые возможности. В столице Германии располагаются несколько мемориальных мест памяти и захоронений советских солдат], предоставляющих одесситам и ленинградцам довольно широкие возможности для воспроизводства (или реконструкции) привычных публичных ритуалов и традиций празднования Дня Победы. В числе таких традиций сохраняет свое значение и ритуал посещения мемориалов, как в составе официальных групп с участием представителей власти и сотрудников посольств, так и на уровне личных визитов (индивидуальные, семейные посещения).

Важно, что одесситов и лениградцев много в Берлине — это сотни людей, объединенных в сети, создавших свои институты — городские клубы. Безусловно, всех их связывают не только общие праздники. Принцип членства в этих сообществах, трансформировавшихся в транснациональные и транслокальные в контексте массовой постсоветской эмиграции, можно понять через категории социального капитала и городского габитуса. Следуя определению Пьера Бурдье, можно сказать, что в настоящий момент эти городские сообщества находятся в практическом и устойчивом состоянии как материального, так и символического обмена. Они гарантированы общим именем, происходящим от названия конкретного города, и социально институционализированы].

Положение социального агента в сети или в группе определяется его городским габитусом[97]]. Габитус одесситов и ленинградцев, порожденный городской средой, в которой они родились и прожили значительную (или даже бóльшую) часть жизни, определяет схожий стиль поведения, интериоризированный этими людьми. Чаще всего не рефлексируя по поводу этого стиля, они проявляют его в манере общения или в поведенческих привычках. Габитус одесситов и ленинградцев, в качестве системы прочно приобретенных диспозиций, воспроизводит принятые в родном городе правила поведения и в эмиграции. Городской габитус позволяет воспроизводить в транснациональном пространстве структуры коллективной солидарности. Можно сказать, что в данном контексте он выступает и как одна из форм социального капитала[98]]. Этим особенным социальным капиталом может обладать только «настоящий» одессит или ленинградец — тот, кто социализировался в городе. Для таких людей памятные даты (в том числе — связанные с войной) наполнены личными переживаниями, воспоминаниями о регулярном (ежегодном) участии в коллективных ритуалах поминовения погибших и празднования победы.

Позиции активистов и руководителей клубов в эмиграции напрямую зависят от их достижений в годы жизни в родном городе. Чем значимее был их социальный капитал, тем больше шансов на то, что они будут узнаны и/или признаны как можно большим числом эмигрантов из того же города. Они должны все знать о памятных датах, позволяющих собрать этих людей вместе и в эмиграции. На их плечах лежит организация ритуального действия, имитирующего непрерывность традиции несмотря на эмиграцию. При этом возникают практические вопросы: как в соотстветствии с этой традицией отмечать 9 мая в Берлине, насколько уместны публичные и «громкие» репрезентации «нашей» победы над Германией, гражданами которой теперь являются выходцы из советских городов? Да и в границах еврейской общины более уместным считается выражение скорби в дни памяти жертв Холокоста, чем воинственный и победный настрой оставшихся в живых ветеранов. В среде самих эмигрантов можно столкнуться с очень разными мнениями об уместности того или иного формата празднования, и организаторам приходится учитывать и особенности контекста, и различия в представлениях.